Заложник времени. Заметки. Размышления. Свидетельства - [75]

Мы теперь много говорим о консерватизме, зачисляя оптом в число его приверженцев всех представителей прошлого времени. В то же время редко раскрываем его внутренние социальные и психологические истоки. А если посмотреть внимательно с этой стороны, то мы увидим, что консерватизм опирается не только на инерцию и силу старых привычек, но в еще большей мере держится на личных удобствах людей, боязни эти гарантированные удобства и преимущества потерять. Государственная издательская система была таковой, что старый административный стиль управления для многих руководителей издательств был не лишен личной привлекательности, ибо освобождал от всякого риска при реализации издательских проектов, если они были одобрены свыше. Новые же самостоятельные решения были связаны с ответственностью, неоднозначностью результатов, риском наряду с успехами терпеть и неудачи. И конечно, при альтернативе: послушание или независимость, гарантированный свыше успех или риск неудачи – немалое число людей, привыкших к спокойному благополучию, не готовы были терять то, что имели. Было ли это для меня тогда откровением? Разумеется, нет. Хорошо знал из собственного опыта: чем радикальнее перемены, тем сильнее препятствия и значительнее сопротивление. И выход здесь один: идти дальше, не останавливаться.

Возникало еще одно серьезное противоречие в осуществлении демократических перемен в книгоиздании. Логика развития самостоятельности и независимости государственных издательств в творческой и экономической деятельности, хозрасчет, переход на арендные отношения вели к становлению рыночных отношений, и, чтобы не консервировать государственный издательский механизм с его неизбежным монопольным диктатом над читателями, необходимо было создание коммерческих альтернативных издательств. Помню, как в 1988 году мы много спорили в Госкомиздате СССР по поводу целесообразности создания коммерческих кооперативных издательств. Особенно после того, как были приняты нормативные акты, призванные стимулировать индивидуальную трудовую деятельность. Противники создания кооперативных издательств утверждали, что при существующих, весьма ограниченных полиграфических возможностях они не дадут какой-либо прибавки в отечественном книгоиздании, ибо будут использовать те же мощности типографий и государственные бумажные ресурсы. А что касается самого заинтересованного лица – читателя, то от этого книг у него не прибавится.

Немалое число издателей считали также, что духовное и культурное наследие нации – литература, созданная классиками, – не должно быть предметом кооперативной коммерции, ибо принадлежит всему народу. Чтобы преодолеть это противоречие, поначалу мы пошли на полумеры – широкое развитие изданий за авторский счет. Было разработано и принято положение об авторских изданиях и поручено издательствам и типографиям оказывать необходимую поддержку и помощь авторам, издающим книги в своей редакции и за собственные средства. Уже в первый 1988 год было выпущено более 100 авторских изданий, в следующем году число их утроилось, а в октябре 1991 года была проведена первая Всесоюзная выставка книг, изданных за счет авторов, на ней было представлено более тысячи названий.

Полемика полемикой, а то, что рождалось практикой, остановить было нельзя, несмотря на отсутствие закона об издательской деятельности, в стране начиная с 1988 года началось широкое создание новых коммерческих издательств. На первом этапе наибольшее число новых издательств создавалось при организации фондов, ассоциаций, творческих объединений, фондов культуры, милосердия, союзов кинематографистов, театральных деятелей и т. д. Одновременно право издательской деятельности получали многие журналы, газеты, учебные и научные институты.

В 1989 году существовала уже не одна сотня коммерческих альтернативных издательств, которые в 1990 году составляли конкуренцию государственным издательствам и тем самым нарушали существующую монополию в системе советского книгоиздания.

В стремлении рассказать о переменах в издательском деле я еще ничего не сказал о том главном, что чрезвычайно обогащало представления о жизни, о культуре нашего отечества, – повседневном общении с писателями, деятелями культуры, искусства. Встречи с Л. Леоновым, Г. Свиридовым, Д. Лихачевым оставляли всегда глубокий след, позволяли сверять свои намерения и планы с тем, что думали эти люди, представляющие цвет русской культуры. Я благодарен судьбе за то, что она предоставила мне возможность многие часы в Комитете печати провести в беседах с известными отечественными писателями-прозаиками Ф. Абрамовым, Ч. Айтматовым, Ю. Бондаревым, Г. Баклановым, В. Беловым, С. Залыгиным, В. Распутиным, В. Розовым; поэтами А. Вознесенским, Л. Васильевой, Р. Гамзатовым, Н. Доризо, Е. Евтушенко, Е. Исаевым…

Еще в бытность в «Советской России», в 1980 году, мне посчастливилось одну неделю провести в доме отдыха в Пицунде вместе с Федором Абрамовым. После этого до самой безвременной кончины этого удивительно совестливого человека сохранились у меня с ним добрые отношения и проходили нередкие встречи, позволившие познать душу этого большого русского писателя. Роман-эпопея о судьбах многострадального российского крестьянства «Братья и сестры» поставил Ф. Абрамова в ряд самых известных советских прозаиков. Опубликованное в газете в 1983 году его открытое письмо землякам в деревню вызвало настоящий взрыв в общественном мнении. В письме он честно, с большой сердечной болью писал об иждивенчестве, лени, пьянстве, которые мутной волной захлестнули деревню и разлагали традиции российского крестьянства. Писал искренне, с болью за судьбу отечества.