Заложник времени. Заметки. Размышления. Свидетельства - [50]

Вернусь, однако, ко времени становления в газете. Реальности и будни редакционной работы оказались более прозаическими, но и более сложными по своим многообразным заботам, обязанностям. Было непривычно в сравнении с размеренным, неторопливым стилем аппарата ЦК ежедневно стремиться объять необъятное: прочитать все, что предлагалось в очередной номер, высказав свое за или против; ответить на все замечания, уже поступившие по номеру, который в этот день вышел, особенно если они были от людей высокопоставленных и небезопасных для газеты; объясниться с авторами, которым или уже отказали в публикации статей, или опубликовали, но значительно сократили. Это и многое, многое другое должен был сделать главный редактор в течение одного рабочего дня.

Сравнивая все то, чем приходилось заниматься до сих пор, я понял очень скоро, что, в отличие от многих других должностей, редакторская в газете имеет свои особенности и главная из них – определенность в решениях. Главный редактор обязан сам принимать решение, причем в газете его нельзя (как это часто бывает во многих других местах) задержать, отложить на неопределенное время, переложить на кого-то другого. В конечном итоге все решения в редакции сводятся лишь к тому: давать в номер или отказать автору в публикации, в особенности когда речь идет о принципиальном выступлении, по которому неизбежны серьезные возражения и претензии к газете. Без того, чтобы не принимать последнее решение и не брать на себя основную ответственность за все, что представляет газета на своих страницах, главный редактор не может выполнять свои обязанности. А если и случается, что он пасует, то это никак нельзя скрыть, и это немедленно отражается на содержании газеты. Думаю, в связи с этим нет большого преувеличения в том, что газета во многом такова, каков ее главный редактор.

Всем известно: главное в газете – это то, что она несет на своих страницах, о чем ведет речь со своим читателем. Шел 1978 год, и это значило, что откровенно говорить с читателем было непросто. Если не лукавить и говорить начистоту, то вопрос стоял так: способна ли газета нести людям правду о жизни, или она, как и другие, должна заполнять свои страницы победными рапортами, статьями о трудовых достижениях, в которых реальная действительность приукрашивалась и представлялась преимущественно лишь в розовых тонах? Любопытно, что характерное для публикаций того времени намеренное упрощение сложных экономических и социальных проблем, сглаживание трудностей обильно прикрывалось общими указаниями-директивами: «Не уходить от острых вопросов». «Не уходить от острых вопросов» возводилось в ранг особой доблести и считалось вершиной критического подхода. Я не помню, чтобы на совещаниях редакторов газет в ЦК КПСС в то время шла речь о правомерности другого требования – идти на острые, трудные вопросы, вскрывать их истоки, обличать виновников, искать пути решения.

По всем этим вопросам я, как главный редактор, должен был с самого начала определить свою позицию и стоять на ней, чего бы это ни стоило, или вовсе не браться за сложное и небезопасное газетное дело. От позиции, занятой главным редактором, зависели ориентиры редакционного коллектива, взаимоотношения с журналистами и, наконец, самое главное – доверие читателей к газете.

Доверие к читателю, откровенность в публикациях определяют всю творческую атмосферу газеты, уровень профессионального мастерства журналистов, неудовлетворенность в работе, стремление к совершенствованию. Скажу больше: доверие читателей в конечном итоге определяет то наиболее характерное, что отличает авторитетную популярную газету, имеющую собственную позицию, от газеты официозной, директивной, находящейся на службе у власть имущих. Обычно в первой идет откровенный диалог с читателем, во второй же все ограничивается лишь односторонними информациями, назидательными комментариями и поучениями «улучшить», «повысить». Когда читатель доверяет газете, он видит в ней не только источник информации, но и собеседника, с которым он делится наболевшим, ищет и находит в ней поддержку. И раньше, и теперь, когда мы часто пользуемся понятиями «массы», «слои», «группы», нам, рабам старых стереотипов, не следует забывать о том, что восприятие газеты всегда личностное. Интерес читателя к газете, его связи с ней всегда опираются лишь на то, что он ищет и находит в ней для себя лично.

В поисках, с чего начинать главному редактору, разумеется, не мог я обойти одну из самых важных проблем газеты – проблему критики. Понимаю, сегодня в условиях гласности, наличия Закона о печати, всеобщего обличения, разгула идей разрушения мало кто из главных редакторов задумывается над тем, какое место в газете должно принадлежать критике. Между тем если вернуться назад, то следует вспомнить, сколько было пролито крови, затрачено нервной энергии, чтобы критика стала главным средством массовой информации, позволившим отстоять гласность и добиться общественного признания. Конечно, для нас, людей крайних позиций, и сегодня вопрос о критике далеко не однозначен, и многое из старых арсеналов взаимоотношений держателей власти с газетами снова воспроизводится на той же уродливой основе бездумного послушания. Но это уже больше вопрос не места критики, а ее направленности и ориентиров.