Залежь - [69]
— Не суй нос, куда собака хвост не совала. У меня перед обчеством все одинаковы. Усек? А коли так — не засти.
Проснулся Данька от паровозного рева. Мощного, с оконным дребезгом. И понял все сразу, и протрезвел, и не раздумывая, уходящий это гудок или прибывающий, распахнул створки и выскочил.
На полустанок прибывал порожняк, вдоль насыпи металась плотницкая артель, разноголосая, разномастная, бесшабашная, готовая под колеса лезть, лишь бы остановить поезд.
19
Тятин запалился, бегая по объектам из дома в дом: директор совхоза ему срочно понадобился.
На строительстве жилья работали все без исключения, и скидок на должность, на занятость, на неумение не было. Никаких оговорок, никаких отговорок не было. Нужда гвозди гнет, нужда их и правит.
— Девочки-девчоночки, задели за печеночки, здравствуйте! — вломился Вася к штукатурам-малярам. — Директора среди вас нет?
— Есть директорша!
Васе ответили сразу все, но вразнобой, и получилась какая-то ша-ша-ша.
— Шу-шу-шу, — передразнил их Тятин. — А которая?
— Угадай!
— Поугадывал бы я, Зиночка, да некогда, тороплюсь. Директора исчу-чу-чу-чу, — дразнил Вася девчонку, выглядывая из-за косяка.
— Ну, попадись ты мне, подосиновик!
— Директорша грибы любит? — появился Вася в раскрытом окне.
— Исчезни, — сказала Зиночка.
Штукатуры, как по команде, поддели на кельмы раствору, и Вася исчез.
Вася разыскал Белопашинцева на сдаточном объекте.
Домик стоял как новенькая деревянная игрушка, от которой пахло и клеем, и смолой, и красками. К вечеру его, должно быть, заселят, потому как изо всех работ, наружных и внутренних, осталась одна, завершающая: пол.
Директор учился забивать гвозди. Никогда бы не подумал Анатолий, что не суметь ему такой простой штуки, как настилать полы, поэтому и назвался он в напарники к Ивану Краеву. Но тот недолюбливал, если кто брался не за свое дело.
— Дак… Анатолий Карпович, — водил носом Иван из стороны в сторону. — Педагог из меня неважнецкий. Ежели не по-моему, могу и… того, с верхней полки словцо столкнуть нечаянно. Неудобно получится.
— Да что уж я, гвоздя не забью, Иван Филимонович?
— Посмотрим.
На этом разговор между ними и кончился вчера вечером, а сегодня утром сошлись они к назначенному часу возле дома, в который должны во что бы то ни стало сегодня же вечером вселиться.
Дома — стандарт, доски тоже. Иван принялся зарезать углы плинтусов, Анатолий положил доску к побеленной стенке, наставил гвоздь в середку, наживил его — и стук, стук, стук по шляпке.
— Стоп, стоп, стоп! — закричал под руку Иван. — Не ладно делаешь.
— Почему?
Краев молча сел напротив директора, зажал между колен топор и стал плющить на обухе шляпки.
— Это чтобы они в дерево лучше шли. И ставь чуточку вкось. Вот так вот. Гвоздик тогда притягивает плотнее. И только в край норови. Раз — в этот, раз — в этот. Понял теперь гвоздяную премудрость?
— Понял, кажется, Иван Филимонович.
— Тогда — за дело. Тятин вон зачем-то бежит.
— Анатолий Карпович! Заискался напрочь. Спрашивают там вас. Саранчи налетело… Тьма.
— Какой саранчи?
— Шабашники! Шараш-монтаж. Плотницкая бригада.
— Вот и превосходно! Сколько их?
— Много, да не радуйтесь очень-то, Анатолий Карпович. Это такие ли насекомоядные насекомые — подчистую колхозно-совхозные кассы заметают. Так что загремит ваш железный чемоданчик скоро, как пустая консервная банка. Вот помяните мое слово.
Шабашники и впрямь походили на саранчу после заморозков: выползла кое-как на солнышко и отогревается. Отогреется, она покажет себя.
— Здравствуйте, товарищи, — поздоровался Анатолий.
Никто не пошевелился. Все бородатые, все мудрые, все важные. С продольными и поперечными пилами на коленях.
— Кто из вас старший? Вы? — подошел Анатолий к деду Евсею.
— Старший — я, главный — он, — показал на Ефима Кутыгина. — Заправила наш.
«Какой неприятный тип», — подумал Анатолий, стараясь не смотреть на его уши.
— Ну, что ж, товарищ бригадир? Договор оформлять пойдем?
— Попробуем, — поднялся со своего ящика Ефим. — Основное в нашем деле — на берегу договориться. Сидеть, — придавил он обратно к фанерному чемодану оттаявшего деда Евсея.
В вагончике никого.
— Располагайтесь, как вас по имени-отчеству?
— Ефим… Трофимович.
— Ефим Трофимович, надеюсь, работа вам знакомая.
— От самого Петропавловска движемся. Делов тут непочатый край, всех прижимает: давай, давай. Мы понимаем.
— Вот и отлично! Сегодня ж и приступайте.
— Х-хо! Это по-нашему. Но… уговор дороже денег К слову: сколько вы нам платить мыслите?
— Там видно будет. Каждому по его труду.
— Не-ет, сынок. Наши так не пляшут. Мои условия такие: материал ваш, доставка ваша, отделка ваша, харч ваш, десять тысяч за четыре стены и крышу — наши.
— А… не многовато на восемь человек? Ефим Трофимович.
— В самый аккурат. И не на восемь — на десять.
— Если я верно понял, то вы один в трех лицах.
— Верно понял, хозяин. И еще: в распорядки мои не вмешиваться. Вот такой казус. Согласны? А нет — степь широкая.
Кутыгин расправил картуз и занес его над головой. Скажи «нет» — наденет и до свиданья.
— И не согласен, да согласишься, — вздохнул директор. — Пользуетесь моментом?
— А кто не пользуется? Составляй бумагу. Умеешь или подучить?
В повести «А началось с ничего» Николай Егоров дает правдивое изображение жизни рабочего человека, прослеживает становление характера нашего современника.Жизненный путь главного героя Сергея Демарева — это типичный путь человека, принадлежащего ныне «к среднему поколению», то есть к той когорте людей, которые в годы Великой Отечественной войны были почти мальчиками, но уже воевали, а после военных лет на их плечи легла вся тяжесть по налаживанию мирного хозяйства страны.
Публицистические очерки и рассказы известного челябинского писателя, автора многих книг, объединены идеей бережного отношения к родной земле, необходимости значительной перестройки сознания человека, на ней хозяйствующего, непримиримости к любым социальным и нравственным компромиссам.
Бурятский писатель с любовью рассказывает о родном крае, его людях, прошлом и настоящем Бурятии, поднимая важные моральные и экономические проблемы, встающие перед его земляками сегодня.
«В детстве собаки были моей страстью. Сколько помню себя, я всегда хотел иметь собаку. Но родители противились, мой отец был строгим человеком и если говорил «нет» — это действительно означало нет. И все-таки несколько собак у меня было».
Сборник повестей и рассказов «Плотогоны» известного белорусского прозаика Евгения Радкевича вводит нас в мир трудовых будней и человеческих отношений инженеров, ученых, рабочих, отстаивающих свои взгляды, бросающих вызов рутине, бездушию и формализму. Книгу перевел Владимир Бжезовский — член Союза писателей, автор многих переводов с белорусского, украинского, молдавского, румынского языков.
Подарок любителям классики, у которых мало места в шкафу, — под одной обложкой собраны четыре «культовых» романа Михаила Булгакова, любимые не одним поколением читателей: «Мастер и Маргарита», «Белая гвардия», «Театральный роман» и «Жизнь господина де Мольера». Судьба каждого из этих романов сложилась непросто. Только «Белая гвардия» увидела свет при жизни писателя, остальные вышли из тени только после «оттепели» 60-х. Искусно сочетая смешное и страшное, прекрасное и жуткое, мистику и быт, Булгаков выстраивает особую реальность, неотразимо притягательную, живую и с первых же страниц близкую читателю.
В своих произведениях автор рассказывает о тяжелых испытаниях, выпавших на долю нашего народа в годы Великой Отечественной войны, об организации подпольной и партизанской борьбы с фашистами, о стойкости духа советских людей. Главные герои романов — юные комсомольцы, впервые познавшие нежное, трепетное чувство, только вступившие во взрослую жизнь, но не щадящие ее во имя свободы и счастья Родины. Сбежав из плена, шестнадцатилетний Володя Бойкач возвращается домой, в Дубовую Гряду. Белорусская деревня сильно изменилась с приходом фашистов, изменились ее жители: кто-то страдает под гнетом, кто-то пошел на службу к захватчикам, кто-то ищет пути к вооруженному сопротивлению.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В сборник известного советского писателя Юрия Нагибина вошли новые повести о музыкантах: «Князь Юрка Голицын» — о знаменитом капельмейстере прошлого века, создателе лучшего в России народного хора, пропагандисте русской песни, познакомившем Европу и Америку с нашим национальным хоровым пением, и «Блестящая и горестная жизнь Имре Кальмана» — о прославленном короле оперетты, привившем традиционному жанру новые ритмы и созвучия, идущие от венгерско-цыганского мелоса — чардаша.
В новую книгу Людмилы Уваровой вошли повести «Звездный час», «Притча о правде», «Сегодня, завтра и вчера», «Мисс Уланский переулок», «Поздняя встреча». Произведения Л. Уваровой населены людьми нелегкой судьбы, прошедшими сложный жизненный путь. Они показаны такими, каковы в жизни, со своими слабостями и достоинствами, каждый со своим характером.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.