Зал потерянных шагов - [6]

Она осознала слабо проклюнувшиеся ростки неприязни по отношению к этой малолетней нахалке, осмелившейся посягнуть на святое — выстраданного, выношенного, вынянченного сына, доставшегося большой ценой. И теперь ее, Женю, главную женщину в Мишкиной жизни, можно задвинуть на второй план, подальше с глаз, как прячут в кладовку старый ненужный хлам?

Но тут же она усмехнулась своим мыслям, припомнив собирательный образ классической свекрови из анекдота: «Кого бы ты мне ни привел, она мне уже не нравится!».

Свекровью-ведьмой Женя становиться не планировала, поскольку не в ее характере было злословить, придираться по пустякам и искать поводы для ругани. Особенно потому, что, настрадавшись в свое время от пренебрежительно-язвительной недоброжелательности матери Павла, она дала себе слово никогда не превратиться в такую же мегеру и не отравлять сыну жизнь.

Но одно дело — давать клятвенные обещания в теории и совсем другое — выполнять их на практике. И потом, извините, если бы Мишка не притащил девчонку контрабандой, втайне от родителей, а представил ее, как принято у нормальных людей, у Жени была бы возможность привыкнуть и принять Оксанку всем сердцем.

Подумав, что для таких благих начинаний нужно время, Женя постаралась прогнать непонятно откуда взявшееся раздражение против девчонки.

Внешне Оксана была ничего. Женя была вынуждена признать — очень даже ничего. Кого-то она неуловимо напоминала: любопытные остренькие глазки-бусинки, легкие золотые бровки, длинный носик, светло-рыжие волосы, собранные в пушистый хвост, и лукавая улыбка, словно ей вот-вот надоест изображать из себя хорошую девочку, и она пошлет подальше Женю, вздумавшую лезть не в свои дела.

Внезапно Женя поняла, что Оксана похожа на лисичку. «Лисичка-сестричка, — подумала Женя и ехидно продолжила: — сначала к зайчику в избушку просунула лапку, потом хвостик, а там уже обманутый зайчик пошел по белу свету…» Жене опять пришлось себя одергивать и возвращаться к основной цели разговора.

Наконец, продравшись сквозь дебри спасительных тем погоды и учебы, Женя отважилась приступить к главному, предварительно услав Мишку в магазин «купить чего-нибудь к чаю».

— Оксана, прости мою бестактность, но… — Женя помедлила, подыскивая слова, — но я бы не хотела, чтобы вы с Мишкой сломали свою судьбу. Вы только на втором курсе, жизни еще не видели. Ну куда вам ребенок? Ты согласна?

Оксана молча пожала плечами, что можно было расценивать как угодно: согласие, пренебрежение или протест против вторжения в ее личную жизнь — на выбор. Кому как угодно. Женя выбрала согласие и продолжила:

— Боюсь, что тебе не совсем удобно быть со мной откровенной. А с мамой ты не советовалась?

— Да вы что? С моей мамой? Она сразу начнет рыдать и за сердце хвататься.

— Подожди. Мишка сказал: твои родители знают, что ты у нас ночевала.

— Вот еще! Я им записку оставила, что буду у подружки. Если бы они про Мишу узнали — такое бы началось! Они никак не могут понять, что теперь все по-другому. Это раньше нужно было сначала замуж выйти. А до свадьбы ни-ни. Но я на них не обижаюсь. Они у меня уже пожилые.

— Так ты поздний ребенок? — с интересом спросила Женя.

— Ага. Папа-мама уже давно пенсионеры. Только работают. Говорят — вот прикончу институт, встану на ноги, тогда они спокойно вздохнут.

— Вот видишь, — Женя воодушевилась подтверждением ее аргументов. — Тем более твоим родителям сюрпризы ни к чему.

— Никаких сюрпризов не будет! — решительно объявила Оксана. — Я пока не собираюсь с пеленками возиться. В наше время нормальные люди сначала обеспечивают себя, а годам к тридцати вешают на себя этот хомут.

— Но дети обычно не спрашивают разрешения появиться на свет, — улыбнулась Женя.

— Это в ваше время так было, Евгения Алексеевна, — покровительственно произнесла Оксана, великодушно прощая Жене ее невежество. — А в наше время существуют методы контрацепции.

— Я в курсе, — улыбнувшись, ответила Женя. — Но эти методы иногда подводят.

— Ага, бывает! Тогда придется сделать аборт. Подумаешь! Все делают — и ничего. Мелочи жизни.

— Очень даже чего. Могут быть осложнения. Ведь это настоящая операция. Я думаю, лучше не рисковать своим здоровьем. И, между прочим, аборт — это убийство.

— Так он ведь еще не живой! — возмутилась Оксана глупой сентиментальности Жени. — Когда аборт делают, там ребенка еще нет. Одни молекулы!

Оксана опять пожала плечами. Она никак не могла понять, к чему эти душеспасительные беседы? Или Мишкина мамаша всерьез считает, что Оксана должна заточить себя дома, как в келье, изредка прогуливаясь с Мишей по вечерам, взявшись за руки, как в первом классе, и ровно в девять возвращаться домой?

Но, с другой стороны, тетя Женя, как Оксана про себя называла Мишкину мать, нормальная тетка. Не занудная. Не лезет с нравоучениями, а, кажется, просто хочет помочь. Подстраховаться в случае чего. В принципе Оксана ничего не имела против. С подружками на эту тему уже тысячу раз было говорено-переговорено, но от ровесниц толку немного.

— Знаешь, что я хочу тебе предложить? — продолжила Женя. — У меня приятельница есть, она хороший врач-гинеколог. Давай к ней на прием сходим? Ты не бойся, я с тобой в кабинет входить не буду, так что можешь меня не стесняться. А она нам что-нибудь путное присоветует. Ладно?