Закулисье Февраля. Масоны, заговорщики, революционеры - [30]

Однако скандал произвел неприятное впечатление на всех, среди прочих и на царскую родню. Витте, мешающий возглавить Земельное министерство общепризнанному в этой области специалисту, выглядел, мягко говоря, не лучшим образом. И когда вопрос об отставке премьера окончательно созрел, защищать почтенного царедворца никто из Романовых не бросился. Что касается аграрного закона Витте, то 2 марта царь документ отклонил, а уведомил о том главу кабинета три дня спустя не кто иной, как Д.Ф. Трепов. Тот же Трепов, явно по совету Кривошеина, отыскал и преемника Сергею Юльевичу. Разумеется, не И.Л. Горемыкина, с 22 апреля 1906 года официального председателя Совета министров. Старик взял на себя роль премьера на время, пока подлинный избранник освоится с плохо знакомой правительственной средой. Ведь он – провинциал, в Петербурге бывавший наездами. Саратовский губернатор Петр Аркадьевич Столыпин.

В середине сентября 1905 года Кривошеин вместе с И.Л. Горемыкиным (тогда членом Госсовета) и Н.Н. Кутлером (товарищем министра финансов) посетил Саратов и познакомился с руководителем края. Здравомыслящий, боевой и в меру жесткий администратор запомнился. На него и сделал ставку дуэт, когда осознал неизбежность прощания с Витте. Пост Петру Аркадьевичу на ознакомительный период наметили ключевой – министра внутренних дел. Правда, Николай II прочил на то же место П.Н. Дурново, который, конечно же, оттеснять царя от власти не думал. Почему и не пришелся ко двору дворцового коменданта. Несколько дней понадобилось Трепову, чтобы убедить императора расстаться с Дурново. К 20 апреля убедил, после чего Горемыкин отправил срочный вызов в Саратов. 24 апреля Столыпин приехал в столицу, на другой день встретился с государем, понравился ему, и 26 апреля 1906 года удостоился звания министра.

Утром 27-го в Зимнем дворце Николай II торжественной речью напутствовал депутатов Государственной Думы на конструктивное сотрудничество с новым правительством. К сожалению, оно не сложилось. Думское большинство – около двухсот крестьян – примкнуло к кадетской фракции (полторы сотни мандатов) на условии совместной борьбы за реализацию принципа отчуждения части помещичьих земель в пользу сельских общин. В дополнение к тому кадеты выдвинули ряд требований: упразднение Госсовета, введение всеобщего избирательного права, отмена смертной казни, поголовная политическая амнистия, формирование кабинета, ответственного перед Думой. Программу они обнародовали 5 мая. Горемыкин публично отверг фактический ультиматум 13 мая. События развивались на редкость стремительно. Трепов с Кривошеиным просто не успели на них отреагировать.

Уже 16 мая Совет министров, возмущенный непримиримостью и радикализмом парламента, констатировал неизбежность его роспуска, хотя в итоге и решил с этим не торопиться. Как выразился Столыпин, почему бы не дать законодателям еще «поговорить». Дрейф Петра Аркадьевича не в ту сторону явно обозначился. Однако комендант с товарищем спохватились слишком поздно, после бурных заседаний кабинета 7—8 июня, уверенно проголосовавшего за разгон «угрозы государству» в удобный момент. Приверженцы диалога с кадетами – В.Н. Коковцов, П.М. Кауфман, А.П. Извольский – остались в очевидном меньшинстве. Только тогда Трепов бросился спасать ситуацию. Осознав, что саратовский администратор не готов быть вторым Витте и, опираясь на парламентское большинство и общественное мнение, шаг за шагом отстранить Николая II от власти, Дмитрий Федорович рискнул сыграть ва-банк. В середине июня (видимо, 14-го или 15-го числа) он встретился с лидером кадетов П.Н. Милюковым (председателем партии) и обсудил с ним идею образования «министерства доверия» (два других вождя – председатель Госдумы С.А. Муромцев и «патриарх» И.И. Петрункевич от конфиденциальных контактов уклонились). Павел Николаевич повторил известные пункты партийной программы, с которыми (кроме амнистии) Трепов легко согласился.

16 июня в передовице газеты «Речь» (печатного органа кадетов) Милюков постарался закрепить успех, рекомендовав хозяину Петергофа при формировании нового правительства не «входить в приватные переговоры и выбирать из готовой программы то, что нравится, выбрасывая то, что не подходит», а «брать живое, как оно есть, или не брать его вовсе». Увы, совет проигнорировали. Не Трепов, а государь. Хотя к слову Дмитрия Федоровича царь весьма прислушивался, недаром комендант, по признанию камердинера императора Н.А. Радцига, вечерами с час и более просиживал в кругу царской семьи, поступаться принципами монарх не собирался, а потому доводы генерала принял с тремя оговорками. Во-первых, кадетам надлежало отказаться от всеобщей амнистии, во-вторых, от аграрного радикализма. В-третьих, Николай II пожелал проконсультироваться с двумя министрами – В.Н. Коковцовым и П.А. Столыпиным.

Судя по всему, глава финансов просто растерялся и не поверил в искренность самодержца, предъявившего ему список будущего кабинета – исключительно из числа членов кадетской партии во главе с Муромцевым (премьер) и Милюковым (МВД), почему и поостерегся одобрить «опасные эксперименты». Ну а коллега Владимира Николаевича раскритиковал перечень без всякого стеснения. Тем не менее, император попросил Столыпина побеседовать с Милюковым в присутствии Извольского, другого сторонника диалога с Думой. Вечером 22 июня они пообщались, но Петр Аркадьевич вел себя так, чтобы настороженность и подозрительность гостя не рассеялась. Естественно, позитивного результата прием не имел, о чем на другой день шеф МВД и проинформировал монарха. Однако история на том не закончилась. 24 июня британские газеты опубликовали интервью Трепова корреспонденту агентства «Рейтер», которым сановник известил потенциальных союзников об условиях сделки – министерство думского большинства в обмен на изъятие из программы двух статей – об амнистии и аграрной. Милюков ответил 26 июня опять же передовицей в «Речи», назвав генеральские претензии неприемлемыми.