Закулисье Февраля. Масоны, заговорщики, революционеры - [25]

А вечером того же 6 октября группа машинистов и мастеров Московско-Казанской дороги со станции Перово по телеграфу призвала служащих всех железных дорог с полудня 7 октября объявить всеобщую политическую стачку. Руководил группой лично И.И. Беднов. На другой день зачинщиков арестовали, но тут же толпа рабочих-железнодорожников освободила всех, после чего сопроводила вожаков в Управление Московско-Казанской железной дороги. Там в главном зале устроили сходку, одобрившую проведение всеобщей стачки. Телеграфисты выключили аппаратуру немедленно. Мастерские, станции, паровозные депо Курской, Нижегородской, Рязанско-Уральской, Ярославско-Архангельской веток встали 8 октября, Киевско-Воронежской и Брестской – 9 октября, Виндавской – 10 октября. Не подчинилась общему решению Николаевская дорога. Ее остановили силой 10-го же числа. С 8 октября забастовала и провинция – «средние техники» Орла, Тулы, Пензы, Казани, Тамбова, Саратова, Санкт-Петербурга…

Вся железнодорожная сеть империи встала к 17 октября 1905 года. Пресеклись пассажирские и товарные перевозки, не действовали телефонные и телеграфные линии. Мало того, железнодорожники увлекли за собой всех. Благодаря ВЖС началась настоящая всероссийская всеобщая стачка. К программе Союза, добивавшегося гражданских свобод и полноценного парламента, примкнули заводы, фабрики, конторы, магазины, муниципальные службы, земские и общественные организации, студенты, чиновники, рабочие, интеллигенция. Всего до полутора миллиона человек. Судя по всему, их «праздник непослушания» московское купечество не оплачивало. Они бастовали либо за свой счет, либо за счет иных спонсоров (промышленников Урала, Запада и Севера России). Однако поддержка железнодорожников всей страной заметно ускорила развязку. Паровозам не пришлось бездействовать месяц и более. Всего около недели. В пять часов вечера 17 октября 1905 года Николай II подписал манифест «Об усовершенствовании государственного порядка», вводивший в России «основы гражданской свободы» и принцип «одобрения Государственной Думой» всех законов, и в тот же день на Московско-Казанской дороге возобновилось движение поездов. Затем заработали и прочие направления.

Крестовников достиг поставленной цели и успокоился, переключившись на партийное строительство. Если он полагал, что исполнил завет Саввы Тимофеевича, то глубоко ошибался. В отличие от него, Морозов понимал, что стачку нельзя прекращать, пока удовлетворения не получат два других ведущих политических игрока – Витте и РСДРП. Иными словами, общее благо требовало отстранения от власти Николая II и учреждения в России республики де-факто, то есть с сохранением наследственной монархии в качестве декоративного атрибута. Но для этого надлежало соответственно скоординировать свои действия и с РСДРП, и с Витте, чего Григорий Александрович не сделал. В итоге и социал-демократы, и председатель Комитета министров реализовывали собственные планы разобщенно.

Один воспользовался всеобщей стачкой, чтобы при помощи придворных интриг протиснуться в кресло премьер-министра. Другие превратили ту же стачку в генеральную репетицию по организации вооруженного восстания рабочих, свергающего ненавистное самодержавие. Между тем Витте вовсе не считал Романовых кастой неприкасаемых. Сергей Юльевич предпочел бы возглавить парламентское правительство, а не кабинет министров, зависимый от императора. Со своей стороны, и лидеры РСДРП сознавали, что с падением царя восторжествует не диктатура пролетариата, а та же парламентская республика. Увы, потенциальные союзники весьма не доверяли друг другу, отчего и не сложился их альянс. Посредник же, умеющий наладить диалог, отсутствовал. Немудрено, что очень скоро ход событий развел одиноких «бойцов» по разные стороны баррикад, к вящей радости окружения Николая II.

Витте ловко сумел взять и государя, и августейшее семейство на испуг. 9 октября глава Комитета министров переговорил с царем, 10 октября – с царицей. Предупредил обоих, что без конституции и популярного премьер-министра династия погибнет, после чего с каждым днем забастовки наращивал давление на императорскую чету. Николай II сопротивлялся отчаянно, до последнего. Кульминация наступила 14 октября, когда Трепов, уже осознавший неизбежность реформы, распорядился по гарнизонам всех крупных городов империи при разгоне смутьянов «холостых залпов не давать и патронов не жалеть». Распорядился, верно, с одной целью: показать на практике венценосному «кретину» (характеристика Витте), что подобные меры больше не работают, что войска могут подавить восстание, но не могут «восстановить движение силою, хотя бы между Петербургом и Петергофом». Отсутствие беспорядков, а следовательно, и расстрелов в Санкт-Петербурге произвело впечатление на монарха. Он заколебался и к вечеру согласился издать манифест о свободах и правах Думы. Однако сутки спустя вновь заупрямился, вызвал консерватора И.Л. Горемыкина, которому в паре с А.А. Будбергом, шефом царской канцелярии, и поручил отредактировать неугодный текст. В результате из него исчез пункт о законодательных полномочиях Думы. Вечером 16 октября Витте ознакомили с этим вариантом, и тот, естественно, данный проект отверг, сразу же пригрозив, что не займет пост премьер-министра, если император не подпишет манифест в первоначальном виде.