Закрученный - [11]

— Нет. — Влад приказал казнить Эйдена, сам оставаясь в тени. В тени, из которой ему все же пришлось выйти.

Никогда еще она не была так благодарна отцовской гордыне. Он всегда хотел выглядеть непобедимым. Так что никто не знал, что Влад еще жив, и будь ее воля, никогда не узнал бы. Вампиры могут взбунтоваться, прежде чем Эйден официально станет королем, а если они взбунтуются, пока он в нынешнем своем состоянии, он погибнет. Все, через что он прошел, пойдет прахом.

Даже целому и невредимому, ему нужно было любое преимущество. Не только для того, чтобы остаться у власти, но и для того, чтобы остаться в живых.

Пока у него было время. Виктория знала своего отца. Влад не вернется, пока не наберет полную силу. А потом… потом будет война.

Влад покарает тех, кто подчинился правлению Эйдена, включая ее и Райли. На Эйдене покажет, что значит «плохой пример для подражания». И его излюбленное «показательное выступление», как она его называет — это насадить голову на кол и водрузить его у парадной двери.

Будет ли Эйден драться с ним? Если так, есть ли у него шансы на победу?

— Как Эйден? — спросил Райли. Волк мог читать ауры и, вероятно, уловил направление ее мыслей, — Он… выживет?

И да, и нет. Ее живот скрутило в тысячи маленьких узлов. Она вырвала руку из ладони Райли, повернулась и махнула рукой в сторону кровати.

— Вот. Наш король.

Зеленые глаза стрельнули на груду, лежащую поверх матраса. В пять уверенных шагов оборотень оказался у кровати, взирая вниз.

Виктория присоединилась, пытаясь увидеть Эйдена глазами Райли.

Он лежал на спине неподвижно, как труп. Обычно бронзовая кожа была мертвенно-бледной, на ней ярко выделялся голубой узор вен. Опавшие щеки, высохшие и потрескавшиеся губы. Намокшие от пота и прилипшие к голове волосы.

— Что с ним? — требовательно спросил Райли тихим, но все же суровым тоном.

— Я не знаю.

— Ты что-то знаешь.

Она судорожно сглотнула.

— Ну, я, кажется, говорила тебе, что Такер ударил его ножом.

— Да, и поэтому Такер умрет. — Ровная, холодная констатация факта. — Скоро.

Мысль об убийстве не удивила ее. Месть была в стиле Райли: око за око, и ничего больше, тогда и враг не будет пытаться дважды.

— Я хотела спасти его… Я имею в виду, спасти Эйдена… Поэтому я… Я пыталась… — Просто скажи. — Пыталась обратить его. Вот, я это сказала.

— А я думал, ты образумишься и передумаешь.

— Ну, нет. Знаю, я не должна была этого делать, но я не могла… не хотела… Я сделала все, чтобы он остался жив!

— Эйден рассказывал тебе о последствиях предсказаний Элайджи, Вик. Он пытался несколько раз изменить их, и люди только страдали еще больше.

Она выпрямила спину и подняла голову.

— Да, он говорил, но нет, это не остановило меня и не заставило передумать. Я дала ему свою кровь до последней капли, сама пила из него, а затем и он пил из меня. И так несколько раз.

— И?

Конечно, он понимал, что на этом история не закончилась. Она опустила плечи.

— И… я как-то поглотила его души, а он — моего зверя.

Райли открыл рот.

— У тебя его души?

— Уже нет. Мы постоянно обменивались ими и продолжали пить друг из друга, даже когда почти ничего не осталось. Я думала, мы убьем друг друга. То есть… мы… почти. — Подбородок задрожал, разбивая слова на части.

— Что-то еще. Рассказывай. — Когда он чего-то хотел, Райли вел себя беспощадно, а прямо сейчас ему была нужна информация. Он предупреждал, что ей не понравится, если он заставит ее говорить, и она серьезно отнеслась к предупреждению.

— Я что-то сделала с ним в последний день в пещере. Я не знаю, что именно, и это меня убивает! Я потеряла сознание, а когда пришла в себя, он уже был таким.

— Ты просто потеряла сознание? Надолго?

— Да. Я не знаю.

— У него шла кровь?

— Нет. — И это правда. Но это не значит, что она ничего ему не повредила.

Почему она не помнила о том, что произошло?

— Зачем ты принесла его сюда? Сейчас он слаб и уязвим. Самое время, чтобы сделать удар по нему. Народ может восстать и наконец избавиться от нежеланного короля-человека.

Ее нос взмыл вверх.

— Я защищаю его, ни одна душа даже не попытается войти в мою комнату. Думаю, они помнят, как сильно их звери любят его. — Каждый вампир обладал одним зверем, но без защитных символов, нанесенных на кожу, эти звери могли проявиться, обрести плотность и напасть. А когда они нападали, никто, особенно вампир-хозяин, не был в безопасности.

Тем не менее, в присутствии Эйдена те же самые звери вели себя, как обученные, слюнявые песики, делая все, что он прикажет, и защищая его от любых опасностей.

— Или никто еще не понял, что Эйден здесь, — закончила она.

— О, они уже знают. Все, кого я встретил, были на взводе. Звери хотят вырваться, чтобы быть с Эйденом.

В это она могла поверить. Драгоценная тишина, в которой она пребывала последние минуты в пещере, закончилась, как только она вернулась домой. Чомперс постоянно хотел забраться Эйдену в голову и совершенно не боялся ревом выражать недовольство тем, что застрял с Викторией.

После кормления ей пришлось усилить защитные символы, чтобы успокоить его.

— Эйден теперь вампир? — спросил Райли.

— Нет. Да. Не знаю. Перед обмороком он жаждал крови. Моей. — Всей моей крови. Она оставила этот маленький драгоценный камушек при себе. Кто знает, как отреагировал бы Райли.