Законы отцов наших - [22]

Тем временем обе состязающиеся стороны медленно шествуют к дубовому подиуму в центре зала: Джина Девор из коллегии адвокатов штата в сопровождении дородного черного мужчины. Должно быть, это адвокат из Вашингтона, который, как она говорила, появится на процессе. От другого стола приближается Томми Мольто, начальник убойного отдела прокуратуры, который решил сам выступить обвинителем в деле, что для него редкость в последнее время. У него тоже есть напарник, Руди Сингх, стройный, невероятно симпатичный молодой человек с мягкими манерами и музыкальным индийским акцентом, которого прикомандировали сюда только на прошлой неделе для решения второстепенных вопросов. Позади всех с некоторой робостью стоит Нил Эдгар. Он высокого роста, более шести футов, гораздо выше своего отца, и маячит теперь над Мольто и Джиной. Когда он был здесь в последний раз для предъявления обвинения, его не очень чистые волосы были завязаны сзади хвостиком. С тех пор он побрился и радикально сменил прическу, хотя последняя не слишком ему идет. Нил выглядит так, будто решил сэкономить деньги и просто попросил парикмахера убрать половину волос. Каштановые волосы свисают с ушей, словно елочные игрушки. Тем не менее я, как представитель судебных властей, довольна тем, что Нил сделал уступку респектабельности.

Со стороны камеры временного содержания доносятся звон ключей и возбужденные громкие голоса. Помощники шерифа, отвечающие за доставку подсудимых в суд, ударились в панику, не найдя в камере своего подопечного, однако вскоре сообразили, что его там и не должно быть, поскольку он выпущен под залог. И тогда до зала суда долетают дружные раскаты смеха.

Обе стороны называют свои имена для занесения в протокол.

— Ваша честь, — говорит Джина, — разрешите мне представить мистера Таттла из Вашингтона, округ Колумбия. — Ее ходатайство о замене адвоката и доверенность Таттла на ведение дела вместе с его документами передают мне через Мариэтту. При предъявлении обвинения я разрешила защитнику из коллегии штата продолжать выполнять свои обязанности, пока Нил будет искать собственного адвоката. Человек из другого города или штата предпочтительнее, поскольку это поможет избежать неприятных конфликтных ситуаций, если выявится, что Нил был пробационным инспектором у других клиентов своего адвоката. Я замечаю вслух, что у Таттла есть местный регистрационный номер, и это означает, что он допускается к юридической практике в нашем штате.

— До того как переехать в Вашингтон, я практиковал здесь, ваша честь.

— Значит, с возвращением вас. — Я принимаю ходатайство, и Джина, худенькая и необычайно подвижная, тут же покидает зал, стремясь обежать еще с полдюжины залов, где идет слушание дел. — Мистер Таттл, — говорю я, — пожалуйста, подскажите мне, как следует правильно произносить ваше имя, чтобы представлять вас присяжным. Тарик?

Вопрос застает его врасплох. Он резко вскидывает голову и пристально смотрит на меня, затем произносит имя.

— Оно указано в лицензии, судья, и, кроме того, теперь я не придаю этому большого значения. Второй слог — «рик». Как в слове «старик».

Он снисходительно улыбается. Все ясно. Таттл дает понять, что не щепетилен и к пустякам не цепляется. Великолепно ухоженная внешность, солидная комплекция, превосходно сшитый костюм из безумно дорогой итальянской шерстяной ткани зеленоватого цвета. Все линии тела сглажены, все гармонично. Типичные для афроамериканца курчавые волосы на полголовы и короткая борода, повторяющая контуры нижней части широкого самоуверенного лица. У него все ухватки ловкого адвоката из большого города, вальяжного, беззастенчивого, циничного типа, который стоял на многих подиумах, привык к вниманию прессы и может позволить себе любые вольности. На пару секунд его лицо озарилось ослепительной, обезоруживающей улыбкой, рассчитанной на то, чтобы снискать доверие и симпатию. Однако долго так продолжаться не может. Очень скоро все станет на свои места. Между судьей, стремящимся установить истину и вынести справедливое решение, и защитником, всегда критикующим ее ради красного словца, апеллирующим к публике, постоянно будет существовать естественное соперничество. Процесс начинается.

— Если суду будет угодно, у меня есть ходатайство. — Таттл медленно достает газету. Он делает это так, будто собирается показать спрятанное оружие.

— Прежде чем вы начнете, мистер Таттл, позвольте огласить для занесения в установленном порядке в протокол некоторые сведения. — Я начинаю повествовать о моих прошлых отношениях с семьей Эдгаров, однако Таттл спокойно качает головой.

— Мы благодарны вам за информацию, ваша честь, однако не видим здесь никаких проблем. Мистер Эдгар признает факт своего знакомства в прошлом с председательствующим судьей и не выдвигает никаких возражений. Как, впрочем, и я.

— Вы тоже были знакомы со мной? — искренне удивляюсь я.

Мне никогда не удавалось прятать свои эмоции. Наоборот, заняв место судьи, я стала выражать их с определенной уверенностью, как бы говоря тем самым: стоит дожить до сорока семи лет, чтобы знать, что с собой делать. Но даже тогда меня частенько выбивает из колеи собственное импульсивное поведение. Я все еще глубоко переживаю неумение контролировать себя, особенно когда вижу свой промах. Несмотря на решимость показать присутствие духа, я чувствую, что мой рот помимо воли открывается. «Это же Хоби. Хо-би!» — говорю я сама себе.