Закон тайга — прокурор медведь: Исповедь - [26]

Комендант лагеря здесь отличался особой жестокостью. Все ужасы, творившиеся в зоне, голод, жажда, смерть больных, были полностью на его совести. Однажды утром этому коменданту прямо на вахте во время развода отрубили голову… К ужину назначили другого, но его царство длилось совсем недолго: во время того же ужина его закололи, как кабана.

xxx

Мало того, что эти негодяи убивали нас, они и нас самих превратили в зверей…

Расскажу об одной бригаде. Она состояла из полутора сотен человек. Бригадиром там был один, со странной фамилией Базар. Вся его бригада состояла из бывших басмачей, власовцев и пленных последней войны. Базар имел весьма внушительный вид: с огромными черными усами, а на одной руке было у него всего два пальца — большой и указательный. Имел он и личную охрану: около него постоянно находились двое верзил с дубинками. Базар вселял трепет в сердца заключенных.

Я установил с ним хорошие отношения. Он частенько угощал меня наркотиками, однако я не употреблял их, а раздавал своим ребятам.

Чтобы завоевать доверие лагерного начальства, Базар и его помощники заставляли работать своих людей до полного изнемождения. Они, как настоящие изуверы, измывались над заключенными; им ничего не стоило убить любого. Даже над своими соотечественниками-узбеками Базар жестоко глумился.

Однажды я сказал ему:

— Базар, нельзя так издеваться над людьми. Ведь это твои же родичи…

— Не твое дело, армяшка. (Он думал, что я армянин, так как я и в самом деле похож на армянина).

— Я не армянин, Базар, я еврей, — ответил я. — Прошу тебя, перестань пить кровь из людей! Ведь у всех есть дети, жены, родители. Они ждут их, а ты загоняешь их, как скотину.

Базар уставился на меня свирепыми глазами. Наступило напряженное молчание. Наконец он произнес по-узбекски:

— Это не твое дело. Кет! (уходи).

Я выдержал его взгляд. Затем сказал:

— Аллах есть на небе, Он накажет тебя, проклятый гяур.

С этими словами я повернулся и ушел.

Он не решился ничего мне сделать, так как отлично знал, что добром это для него не кончится, несмотря на всю его власть…

Но на этом дело не кончилось, ибо в один знаменательный день произошло событие, которое изменило весь ход моей лагерной жизни. Да и не только моей.

Бригада Базара рыла канал под уклоном то ли 40, то ли 45 градусов. Понятно, что на такую крутизну ввозить тачки с породой было непросто — требовалась недюжинная сила и ловкость. Один из каторжников держал тачку за рукоятки, а другой — волок по ее крючком по деревянному трапу. Однажды двое из бригады Базара, — худые и истощенные, — не смогли справиться с этой тяжелой работой. На их беду тачка соскочила с трапа, а поставить ее обратно они были не в состоянии.

Измученные усилиями поставить проклятую тачку на место, несчастные вынуждены были остановиться. Один из них достал кисет и принялся скручивать цыгарку. Неожиданно к нему подскочил один из Базаровых телохранителей и с криком: "Кто тебе перекур позволил?!” со всего маха ударил бедолагу дубинкой по голове… Я много видел страшных смертей, но подобного мне встречать не приходилось: кисет выпал из пальцев несчастного, а сам он застыл неподвижно, как бы вбитый в землю…

Все это происходило в нескольких шагах от нас. Я крикнул ребятам:

— Бери кирки и лопаты! Пошли к Базару, пора судить его!

В этот момент люди Базара окружили его со всех сторон, не давая никому приблизиться. Наша группа подошла почти вплотную… Я собрал весь имеющийся у меня запас узбекской ругани — и обрушил его на Базара. Надо сказать, что он не терпел, когда кто-либо позволяет себе разговаривать с ним вольно в присутствии его "охраны”: это могло плохо сказаться на его авторитете.

Но на этот раз Базар почти не отвечал. Лишь коротко предупредил:

— "Ближе не подходите. Начнется резня!”

Тогда я обратился к его бригаде.

— Что вы стоите, как бараны?! Смотрите на этого подлеца, словно на Бога… Он за свое благополучие вас всех по одному перебьет!

Наше столкновение увидел конвой. Охранники стали стрелять в воздух. Раздалась грозная команда: "Разойдись!!”…Мы вынуждены были исполнить приказание, так как ясно было, что охрана, как и все лагерное начальство, в любом случае будет на стороне Базара: ведь такие мерзавцы помогали и начальству, выжимали из несчастных заключенных последние соки, чтобы "дать норму”.

Охрана отделила нашу бригаду от общей колонны. Так и повели нас обратно в лагерь. Мы видели, как напарник умирающего бригадника с трудом оторвал от земли его негнущееся тело, взял на плечи и вошел с ним в строй. Через минуту началась агония: судороги, кровавая пена… И его списали, как скотину, и на его место пришел новый каторжник…

Бригада Базара также была отделена от колонны. Нас всех предупредили, что если что-либо случится с ним — наказаны будут все. Меня начальник лагеря предостерег особо, как зачинщика: "Я тебя загоню, куда Макар телят не гонял”. Мне было уже все равно, страх исчез, а гордость и дерзость словно сами собою, без раздумий, заставили меня произнести такую фразу:

— Если там Еремушка (так называли северян) оленей своих пасет, то и мне, сыну Авраама, найдется место в тех краях. И, как Ицхак, буду и я пасти там своих овец…