Закон тайга — прокурор медведь: Исповедь - [20]

— Вы что, с ума сошли, — набросилась она на нас с упреками. — Кричите, словно на базаре. Вот узнает он — и никогда вас больше не пустит… А ты, — обратилась она к Аге, — если проиграл — уплати. Он же всегда поступал с тобою честно, все отдал, даже подарки жены…

Когда за Фаридой закрылась дверь, Ага злобно произнес: "Старая подстилка!”

— Разве она солгала? — бросил я ему. — Что ж ты ругаешь ее? Когда я был в проигрыше, то всегда платил тебе полностью и без лишних разговоров… Те вещи, которые я тебе проиграл — у тебя дома, мне это известно. Ты, быть может, вообще не желаешь платить? Если ты думаешь, что я боюсь тебя, потому что ты старше и здоровее — то ошибаешься! Я возьму у тебя все, что мне причитается — опозорю тебя перед всеми. А если ты не уплатишь — я превращу свадьбу в кровавую бойню.

На этом я закончил свою речь и хотел было выйти, но тут Ага набросился на меня. Сзади его ухватил Рома, придержал. Он все же вырвался, но до столкновения дело не дошло. Ага лишь осыпал меня грязной руганью.

Наступил праздник первого мая. Мои товарищи и я решили отметить его в ресторане. Поскольку праздник этот "действует” два дня, в ресторан мы пошли второго. Наше пиршество было в самом разгаре. Был, разумеется, Рома и другие… Внезапно к нашему столику подошел Ата.

— Ази, — сказал он, — с тобой хочет поговорить Ага. Он ждет тебя…

— Где же он? — спросил я.

— Недалеко отсюда.

Я подумал было, что Ага хочет все же возвратить свой долг или предложить сыграть еще разок. Но выходить мне не хотелось.

— Передай ему, пусть зайдет к нам. А потом мы с ним обо всем договоримся. Сейчас я не могу оставить стол и друзей, — ответил я.

Ата молча покинул ресторанный зал.

Я и в самом деле не опасался Аги. После нашей стычки в яме я обзавелся ножом, ибо превосходно знал, что одними ругательствами и взаимными оскорблениями дело не кончится… Нож был надежно прикреплен к лодыжке правой ноги, ожидая того часа, когда неизбежно придется ему вступить в игру… Но я был убежден, что все это случится уж никак не сегодня, в праздник.

Через некоторое время вновь показался Ата. Он принес весть о том, что Ага настаивает на встрече. На столе с закуской и выпивкой было практически покончено. Я решил, что следует выйти.

— Ребята, — обратился я к компании, — вы посидите, а я пойду — спрошу у него, чего ему надо от меня. И вернусь немедленно.

— Нет, — вскочил Рома. — Без меня ты никуда не двинешься!

Я подозвал официантку и уплатил за всех. Затем обратился к Ате: "Иди, скажи ему, что я сейчас буду…”

Он удалился. А я, стараясь не привлекать внимания, отвязал нож и поместил его в более удобное для меня место: под ремень. Я словно почувствовал нечто неладное… Ага стоял на углу, неподалеку от ресторана. Мы приблизились к нему. Вместо разговора я вновь подвергся грязным оскорблениям. Ясно было, что он настроен враждебно, собой не владеет, так что я решил быть начеку.

Ага предложил пройтись к морскому берегу. Я согласился. Ата и Рома в наш разговор не вмешивались. Вскоре мы оказались под железнодорожным мостом. Ага внезапно остановился.

— Ты почему повсюду треплешься, что я не отдаю тебе долга?!

— А разве я лгу? — ответил я вопросом на вопрос. — Те вещи, которые я выиграл, они теперь по праву принадлежат мне, а ты подарил их своей невесте. Оттого-то ты и не возвращаешь их. Вот я и рассказываю всем, что ты заигранный, поэтому никто и не желает связываться с тобой…

Он не дал мне договорить. Изо всех сил он ударил меня по лицу и крикнул: "Я тебя сейчас заколбасю (убью)!!” Рука его оказалась за бортом пиджака. Показалась рукоятка кинжала. Но извлечь его я ему не дал. Мгновенно ухватив его за кисть левой руки, я резко развернул его — и мой нож оказался у него под левой лопаткой. Ударив его, я отпрыгнул в сторону. Ага — в последнем судорожном усилии он все же выхватил свой кинжал, — сделал несколько качающихся шагов по направлению ко мне, — упал замертво.

Рома и Ата, увидев, что произошло, убежали. Затем опомнился и я.

Я бросился домой, чтобы предупредить родных о несчастье, но там, оказывается, все уже знали. Как выяснилось, Ага разыскивал меня повсюду два дня, а незадолго до нашей роковой встречи приходил к нам домой. Мой братишка, сообразив, что дело плохо, так как знал — кто таков Ага, незаметно пошел за ним вслед. В тот момент, когда я убил обидчика, он стоял на мосту, под которым все и происходило. Дома он был раньше меня…

Вопрос стоял просто: кому жить, кому умереть? Я выбрал жизнь. Виновным себя я не считал: он затеял все это, он первый коснулся меня, он первый попытался пустить в ход кинжал… Так что я ни о чем не жалел. Я защищался, а не убивал его. Его труп найдут с кинжалом в окоченевших руках. Так для чего же он обнажил его, если не для убийства? Да, у него осталась невеста, которая через три дня должна была войти в его дом. А у меня — жена! Да и не было у меня никакого другого выхода, чтобы спасти свою жизнь…

Так говорил я сам себе, убегая из дому, из города, садясь на первый проходящий поезд.

Итак, я совершил убийство. Надо было спасаться. Захватив с собою все имеющиеся у меня деньги, я, попрощавшись с родными, отправился в Баку. Родителей я предупредил, чтобы не вздумали пытаться разыскать меня: когда появится возможность, я сам свяжусь с ними.