– Ну и? Ничего не скажете в свое оправдание? – властным тоном требует Долус.
После небольшой паузы я говорю:
– Мой наставник научил меня не объясняться, если я считаю, что поступила правильно. Таков мой ответ.
Долус в ярости. Эмма смотрит на меня со смесью восхищения и ужаса. «Тебе конец», – читается в ее взгляде.
– Вот как? – ухмыляется Долус. – Посмотрим, согласится ли с ним мистер де Суза. Идите!
Я выхожу в коридор, словно провинившаяся школьница. Впрочем, терять мне уже нечего – стычку с Долусом можно считать «приятным» дополнением ко всему остальному.
* * *
Ровно через двадцать три минуты после скандала в секретарской меня вызывает Скайлар. Я сажусь в кресло и жду неизбежной взбучки.
– Долус заходил, все рассказал. Ничего страшного. По-моему, ты хотела сделать как лучше. О де Сузе не переживай, ему до таких вещей нет дела.
– О, э-э, спасибо! – отвечаю я, изумляясь. – Отлично!
– Не стоит так удивляться, Аманда. Будь уверена в своем решении поступать правильно. Знаешь, работа барристера – не только заключительные речи и перекрестные допросы. Это еще и нравственность, и хорошая моральная репутация. Нельзя сомневаться в себе, если знаешь, что принимаешь правильное решение…
С тех пор как злодейский дуэт Кларинды и Марти стал меня шантажировать, я искала возможность обсудить все со Скайларом, только никак не могла выбрать подходящее время. Еще меня пугает его вероятная реакция. Понимаю, что лучше самой ему все рассказать, однако сомневаюсь, что сумею даже рот раскрыть. Когда что-то мучает тебя так долго, начинаешь бояться навлечь на себя беду, лишь заговорив об этом. Глупости, и все же думаешь: «Вот бы кто-нибудь сделал это за меня».
Аманда-трусишка. Да, я такая.
Нельзя же просто взять и сказать: «Желаете чашечку чая? Кстати, когда я вернусь, то поведаю вам мрачный секрет, который хранила от всех в конторе последние десять месяцев». Нет, нужно как-то вставить это к месту.
Ну а раз мы болтаем о барристерах и их практике, сейчас, пожалуй, самое время.
– Получается, э-э, адвокату важно быть честным и этичным. Даже не с профессиональной точки зрения, а как человеку. Надо иметь нравственные принципы… – бормочу я, и в моем голосе сразу слышатся виноватые нотки.
Скайлар отрывается от бумаг и смотрит на меня с подозрением.
– Конечно. Без высокой морали не обойтись.
– А как же, например, барристеры, у которых есть судимость или там криминальное прошлое? Такое позволяется? – спрашиваю я как ни в чем не бывало.
Скайлар откидывается на спинку кресла, кладет руки на подлокотники и фирменным движением складывает ладони в домик под подбородком. Пристально посмотрев на меня пару секунд сквозь огромные очки, он говорит:
– Зависит от того, скрывает барристер эту информацию или нет. Ученик должен сообщить о чем-либо подобном Совету адвокатов и своей конторе перед стажировкой. В противном случае его может ожидать исключение из конторы или лишение звания адвоката. А, возможно, и то, и другое вместе.
Должно быть, на моем лице отразилась целая буря эмоций, потому что Ричард сразу добавил:
– Ты хочешь мне что-то рассказать, Аманда?
Вот твоя возможность. Выкладывай.
Но я не могу.
Не в силах ничего произнести. Слова просто не сходят у меня с языка. С чего начать? С самого начала? А где оно, это чертово начало? По правде, я ужасно боюсь потерять все то, ради чего так старалась, хотя и понимаю, что Кларинда и Марти очень скоро кому-нибудь все выложат. Грегг прав – мне не хватит смелости разрушить собственную мечту.
– Нет, ничего такого, – отвечаю я, делая вид, что сержусь на подобный вопрос.
– Точно? Ты последние несколько месяцев сама не своя, – проницательно замечает Скайлар.
– В каком смысле? Со мной все в порядке, просто волнуюсь из-за слушания.
Полагаю, в этом есть доля правды.
– Такое чувство, что в тебе погасла искра. Ты вроде бы делаешь то же самое, но я-то вижу, что это как будто уже не ты…
Он понимает – что-то не так. После секундного замешательства я смотрю на Скайлара и отвечаю:
– Все хорошо. Можно мне вернуться в библиотеку?
* * *
Днем меня ждет встреча с клиентом перед слушанием с присяжными. Столько всего навалилось! Хочется думать, что все это какой-то сон.
Сорокачетырехлетнюю Кэрол Найт обвиняет в посягательстве сексуального характера ее бывший двадцатиоднолетний работник. Она взяла его в свою фирму в рамках программы найма выпускников, однако после испытательного срока расторгла контракт на том основании, что парень, в общем, хреново работал. Только после этого он заявил о посягательстве, которое случилось за два месяца до его увольнения.
Тут что-то нечисто, но я очень волнуюсь перед первой встречей с моей подзащитной по такому делу. На слушании будут присяжные – теперь все по-серьезному.
Кэрол, моя клиентка, оказалась довольно милой. Она выглядит намного моложе своего возраста. Настоящий образ «сильной женщины» – безупречный приталенный костюм с юбкой, дизайнерские туфли на каблуках, пышно уложенные волосы (как будто она только из салона) – кстати, тоже блондинистые. Кэрол – словно я через двадцать лет.
Меня одновременно тревожит и восхищает то, что во время нашего разговора она сохраняет абсолютное спокойствие.
