Закон «Бритвы» - [3]

Правда, оставалась надежда, что его ментальный удар сбил прицел – Перехожий видел, что пуля угодила не туда, куда метил симбионт. Посему имело смысл ударить еще раз, не экономя силы, а после отбросить в сторону кота-мутанта, бросившегося на него с оскаленными клыками.

Мутант мявкнул, получив невидимый удар между глаз, и рухнул на бетонный пол, рядом со своим полупрозрачным хозяином, валяющимся без сознания. Жить котейка будет, зато потом сто раз подумает, на кого можно бросаться, а на кого лучше не надо. А тот, кто умел проходить сквозь пространство, быстро подошел к сталкеру, из пробитой шеи которого уже тонкой струйкой лилась кровь, наполняя и без того большую темную лужу, над которой курился слабый пар – в зале Монумента было довольно холодно. Правда, темная струйка вытекала из шеи толчками, а значит, сердце умирающего еще билось.

Мало что можно сделать, если перебита сонная артерия и жизнь стремительно покидает тело. При отсутствии рядом госпиталя с отделением реанимации наготове разве что пережать шею пониже раны, чтобы на несколько минут отсрочить неминуемое. Да только зачем? Дабы сказать что-то совершенно ненужное человеку, который уже одной ногой стоит там, где любые слова не имеют никакого значения?

Но, видимо, тот, кто был способен ходить сквозь «кротовые норы» в пространстве, умел нечто большее, недоступное обычным людям. Он встал на одно колено, положил руку на рану, и мощно выдохнул, чувствуя, как от его сердца вниз по руке прокатилась обжигающая волна энергии.

Это было очень больно. Перехожему показалось, что он опустил руку в чан с расплавленной сталью, и это понятно. Когда делишься с кем-то частью собственной жизни – это всегда больно. Организм сопротивляется, не хочет отдавать самое ценное, что у него есть, но в данном случае результат был важнее собственной жизни…

Умирающий вздрогнул и открыл глаза.

– Зачем? – прохрипел он.

– Ты нужен, – прозвучал ответ.

– Кому? – слабо усмехнулся сталкер.

– Родине. В нашу прошлую встречу я предложил тебе сотрудничество, и ты обещал подумать. Сейчас я предлагаю то же самое.

– Просто убери руку, Андрей, – проговорил умирающий. – Не трать силы. Тебе не вытащить меня отсюда…

– Я попробую, – возразил Андрей Макаренко. – Но ты мне должен пообещать помочь.

– Просто раздавать обещания на пороге смерти, – хмыкнул сталкер, чувствуя одновременно и прилив сил, и как снизу вверх стремительно холодеют конечности – верные признаки надвигающейся агонии. – Конечно, помогу, не вопрос. Только учти: органы у меня изрядно подпорчены радиацией. Если собрался кому-то мои почки пересаживать или печень, десять раз подумай…

Он замолчал, так как его внезапно начало трясти. Свело язык, горло, сдавило сердце…

«Ну наконец-то, – пришла вялая мысль. – По ходу, теперь кто-то другой будет тащить на себе мое Предназначение как непомерный груз, намертво приросший к спине».

И это была последняя мысль перед тем, как темнота разверзлась перед ним – и он упал в ее холодные объятия с облегчением, словно путник, достигший цели и в конце сбросивший с плеч тяжелый рюкзак, давивший на них долгие годы…

* * *

Запах больницы ни с чем не спутаешь. Смесь ароматов хлорки, лекарств, свежего и не очень свежего казенного белья сразу доносит до мозга информацию о том, где ты находишься, даже если глаза закрыты. Потом к запахам прибавляется осознание, что ты лежишь на спине как бревно, не в силах пошевелиться, руки в области локтевых сгибов болят от игл капельниц, а кожа на лице неприятно зудит – это наверняка на тебя кто-то пялится, словно на неподвижную древнеегипетскую мумию.

Я поднапрягся, поднял веки – тяжелые, словно налитые свинцом…

– Опять ты…

Язык слушался плохо, но я все же это выговорил.

– Ага, – сказал Макаренко. – Опять я.

Ясно, чего ж тут неясного. Значит, он каким-то немыслимым образом все-таки вытащил меня из зала Монумента, определил в больницу и ждет, что я прям с больничной койки ринусь отрабатывать ему Долг Жизни.

– Если ты за обещанным… то хреновый из меня сейчас помощник.

– Не поспоришь, – кивнул Андрей. – Остановка сердца на пять с половиной минут и две недели в коме еще никому здоровья не прибавляли.

Ишь ты, как интересно. Значит, я и правда едва копыта не отбросил – если Макаренко не врет, конечно. Хотя смысла в этом нет: я и так по Закону Зоны ему жизнь должен, и потому дополнительно нагружать меня чувством благодарности совершенно ни к чему. Да и не за что мне его благодарить, в общем-то. После всего, что со мной произошло, жизнь для меня точно пресловутый чемодан без ручки: и нести тяжело, и бросить вроде как жалко, но если кто отнимет – и хрен бы с тем чемоданом, невелика потеря.

Андрей чуть запнулся, слегка нахмурил брови. Что бы это значило?

– Есть и еще кое-что, – сказал Макаренко. – Пуля, что тебя чуть на тот свет не отправила, задела позвоночник. В общем, все, что ниже шеи…

– Нет, – проговорил я.

– Увы, – вздохнул Андрей. – Таков Путь воина. Иногда на нем встречаются непреодолимые пропасти.

Я напрягся изо всех сил, пытаясь сдвинуть руку хотя бы на миллиметр…

Бесполезно.

Я больше не контролировал собственное тело, и боль в локтевых сгибах от игл мозг просто себе придумал, когда осознал запах больницы.