Заколдованная усадьба - [96]
- Садитесь,- сказал Катилина и, проворно сам усевшись на тиковом диванчике, заставил свою жертву занять место рядом с собой.
- Теперь,- спокойно сказал он,- поговорим серьезно.
Жахлевич почувствовал, что ему снова стало трудно дышать.
Катилина многозначительно продолжал:
- Я ведь знаю обо всем, пан Махлевич, обо всем.
Худой, кривобокий человечек задрожал.
Катилина буравил его глазами.
- Вы великий подлец, Махлевич!
- Милостивый пан! - крикнул кривобокий человечек и вскочил с дивана, бросив взгляд на дверь.
- Вы великий подлец,- повторил Катилина с ударением и, положив ему на плечо свою сильную, большую руку, заставил снрва сесть.
- Что вам от меня нужно? - пробормотал Жахлевич, полумертвый от бешенства и подлой трусости.
Катилина язвительно рассмеялся.
- Не бойся,- сказал он,- я не буду терзать твою совесть; отвечай за свои подлости перед самим собой и перед судом. Мне до этого дела нет.
- Нет до этого дела? - машинально прошептал трус, словно успокаивая себя этим заверением.
- Я только хочу обезопасить себя от твоих козней.
Жахлевич широко раскрыл глаза и уставился на своего мучителя, как преступник на судью.
Катилина продолжал, подчеркивая каждое слово:
- Я уже сказал, что знаю обо всем, обо всем…
Жахлевич подавил тяжкий вздох.
- И теперь, когда вы у меня в руках…
- В руках! - повторил Жахлевич, стуча от страха зубами; у него потемнело в глазах.
Катилина не обратил на это никакого внимания.
- Я попросту хочу воспользоваться случаем,- продолжал он,- и поставить вам, коротко говоря, два условия на выбор.
- Усл… условия!
- Собственно, два предложения.
Жахлевич что-то пролепетал.
- Выбрать очень легко. Либо соглашайся на пятьдесят палочных ударов, которые я велю здесь моментально отсчитать тебе, чтобы навсегда отбить охоту…
Жахлевич был близок к обмороку.
- Или же… - медленно проговорил Катилина.
- И… или?
- Соблаговолите написать мне письмо.
- Вам, письмо! - воскликнул Жахлевич, словно не веря своим ушам.
- Да, письмо, и ничего больше.
- А когда? - поспешно спросил Жахлевич.
- Немедленно.
- Но что должно быть в этом письме?
- Primo, что ты начал процесс против Юлиуша по прямой договоренности с графом, с его ведома и согласия, на его средства и капиталы, и он только потому сам не действовал, а пользовался тобой, что хотел остаться в тени.
- Никогда! Ни за что на свете! - взвизгнул Жахлевич.
- Что ж, тогда наш разговор закончен,- равнодушно сказал Катилина, встал с диванчика и указал рукой на окно.
Холодный пот прошиб Жахлевича.
Перед крыльцом стоял войт с десятью саженными верзилами.
- Но это же насилие! - закричал он.
- Да, насилие! - подтвердил Катилина, пожимая плечами.
- Это преступление, уголовное преступление!
Катилина расхохотался.
- Не будем тратить времени! - сказал он и, подойдя к двери, зычно позвал:
- Эй, войт!
- Стойте! - крикнул Жахлевич.
- Принимаешь?
- При… при… ни… маю.
На пороге, низко кланяясь, появился войт.
- Подожди еще несколько минут! - приказал ему Катилина и закрыл дверь.
- А теперь,- повернулся он к Жахлевичу,- вернемся к продолжению письма.
- Продолжению письма! - прошептал Жахлевич чуть слышно и бессильно опустил голову на грудь.
Катилина спокойно продолжал:
- Secundo, вы признаетесь, что, будучи уверены в несправедливости начатого вами дела, вы прибегли ко всякого рода недобросовестным фокусам и интригам.
- Я… как это?
- В частности, сунули крупную взятку судебному исполнителю и подкупили свидетелей.
Жахлевич вскочил как ошпаренный.
- Но это же немыслимо! - закричал он.
- На этом мои требования кончаются.
- Благодарю!
- Вы не принимаете второго пункта?
- Никоим образом.
Катилина равнодушно пожал плечами.
- Итак, мы выбрали палки? - спросил он, помолчав.
- Палки! - завопил Жахлевич и весь задрожал.
Катилина медленно поднялся с дивана.
- Войт ждет за дверью! - напомнил он тихим голосом.
Жахлевич в отчаянии заскрежетал зубами.
- Милостивый пан…
- Я сказал: либо, либо...
Жахлевич стоял неподвижно; казалось, он борется с собой. Вдруг он тряхнул головой, и глаза у него странно блеснули.
- Хорошо! - воскликнул он,- я согласен на все.
- Ах, все-таки! - пробурчал Катилина.
Жахлевич улыбнулся.
- Вы сами продиктуете письмо? - спросил он с подозрительной поспешностью.
- Если хотите.
- Очень прошу!
- Ну что ж, садитесь за стол.
Жахлевич придвинулся к столику; схватив бумагу, он говорил себе: «Все, что я напишу, не имеет никакого значения. Я действую по принуждению, подчиняюсь грубой физической силе, так можно заставить человека и смертный приговор подписать себе».
Катилина внимательно следил за физиономией своего противника, и успокоенное, почти довольное ее выражение заставило его насторожиться. «Что еще мог придумать этот негодяй?» - с беспокойством спрашивал он себя.
- Я готов,- промолвил Жахлевич.
- Итак… Пишите…
И, вновь бросившись на диванчик, Катилина стал быстро диктовать.
«Вельможный пан!
Будучи вынужден открыть Вам всю правду, признаюсь откровенно, что процесс по поводу правомерности завещания покойного помещика Миколая Жвирского я возбудил по прямой договоренности с моим принципалом, его сиятельством графом Зыгмунтом Жвирским, который снабдил меня всеми необходимыми средствами и уполномочил действовать. Его сиятельство граф только потому не хотел выступать от своего имени, что, зная заранее о неосновательности этого процесса, боялся уронить себя в глазах уважаемых людей. Взявшись от его имени вести дело, я тоже понимал, что это безнравственно, однако до сегодняшнего дня все мне удавалось как нельзя лучше. Щедрой взяткой я расположил в свою пользу судебного исполнителя, пана Дезыдериуша Грамарского, деньгами и посулами обеспечил себе помощь и свидетельство пана Гонголевского, Гиргилевича и других…
Вышедшие в издательстве «Галлимар» «Военные записки. 1939–1944» Антуана де Сент-Экзюпери критика назвала «литературной сенсацией года» не столько потому, что они вместили множество новых, ранее не публиковавшихся корреспонденций писателя, сколько из-за поражающего созвучия его мыслей с проблематикой наших дней.Издательство «Прогресс». Москва. 1986.Статья «Надо придать смысл человеческой жизни» впервые напечатана в 1938 году в парижской газете «Пари-суар».Перевод с французского Ю. А. Гинзбург.
Сборник Хемингуэя "Мужчины без женщин" — один из самых ярких опытов великого американского писателя в «малых» формах прозы.Увлекательные сюжетные коллизии и идеальное владение словом в рассказах соседствуют с дерзкими для 1920-х годов модернестическими приемами. Лучшие из произведений, вошедших в книгу, продолжают биографию Ника Адамса, своебразного альтер эго самого писателя и главного героя не менее знаменитого сборника "В наше время".
«Грустное и солнечное» творчество американского писателя Уильяма Сарояна хорошо известно читателям по его знаменитым романам «Человеческая комедия», «Приключения Весли Джексона» и пьесам «В горах мое сердце…» и «Путь вашей жизни». Однако в полной мере самобытный, искрящийся талант писателя раскрылся в его коронном жанре – жанре рассказа. Свой путь в литературе Сароян начал именно как рассказчик и всегда отдавал этому жанру явное предпочтение: «Жизнь неисчерпаема, а для писателя самой неисчерпаемой формой является рассказ».В настоящее издание вошли более сорока ранее не публиковавшихся на русском языке рассказов из сборников «Отважный юноша на летящей трапеции» (1934), «Вдох и выдох» (1936), «48 рассказов Сарояна» (1942), «Весь свят и сами небеса» (1956) и других.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
`Я вошел в литературу, как метеор`, – шутливо говорил Мопассан. Действительно, он стал знаменитостью на другой день после опубликования `Пышки` – подлинного шедевра малого литературного жанра. Тема любви – во всем ее многообразии – стала основной в творчестве Мопассана. .
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.