Заколдованная усадьба - [115]
- Сгорело что-нибудь?
- Все,- тихо ответил войт.
Старик нетерпеливо мотнул головой и, словно преодолев колебание и решившись, воскликнул с лихорадочной поспешностью:
- А была там… так… никого в хате не было?
Войт пожал плечами.
- Да вроде как была какая-то дивчина…
- Она жива?! - неистово вскрикнул Костя, хватая войта за плечо своей огромной ручищей.
Где там жива,- ответил за войта стоявший в стороне атаман, потому что бедняга войт с перепугу лишился дара речи.- Погибла.
- Погибла! - повторил Костя душераздирающим голосом. И, отпустив войта, обеими руками схватил атамана и стал трясти его, как былинку.
- Говори все как было, говори, говори! - кричал ои и все сильнее тряс свою жертву.
- Караул! Да чего ты от меня хочешь, что ты делаешь, погоди!
- Ты что, спятил? - закричал, в свою очередь, мандатарий.
- Говорите все, как было,- не унимался ключник.
- А что - как было,- вскипел безвинно пострадавший атаман.- Было то, что все прискакали, да поздно, когда уж и стены занялись!.. Ну а тут… показалась в окне какая-то молодая дивчина… И барин хотел спасти ее, но дружок, комиссар этот, не пустил…
- Не пустил! - угрожающе зарычал старик.
- Не пустил, зато сам бросился в огонь… Мы уж думали, что и он сгорит, а тут… ну… как засверкает, как гром загремит за громом… ну… и…
- Говори же,- в исступлении понукал великан.
- Ну… и вдруг появился покойный пан!
- Покойный пан?!
- Ага, он самый! Как закричит, прямо кровь застыла в жилах, и прыгнул в огонь, дружок комиссар вылетел назад, а покойник там остался. Вдруг бах, бах, трах-тарарах - и рухнула хата!
- Обоих погребла?!
- Обоих!
Костя застонал так, что холодная дрожь пробрала людей.
- Где же их тела! - завопил он и с отчаянием ударил себя кулаком по лбу.
- И следа от них не осталось,- проговорил войт.
- Пропали начисто, вот так-то,- отозвался наконец Гиргилевич, который все это время молча стоял в стороне.
- Оба! Оба исчезли из хаты! - воскликнул старый ключник с неописуемым выражением, а в глазах у него вспыхнул загадочный огонь, светлый проблеск надежды.
Он снова ударил себя по голове, а потом замер, словно прислушиваясь к какой-то тайной мысли. И вдруг рванулся с места, дрожа с ног до головы, как осиновый лист. Окружавшие его мужики молча покачивали головами, а Гиргилевич многозначительно покрутил пальцем у лба и буркнул сквозь зубы:
- Вот так-то!
Между тем Костя Булий выпрямился и обвел присутствующих таким грозным и гневным взглядом, что бедный Хохелька присел со страху.
- А вам чего здесь надо? - неожиданно загремел старый ключник.- Это мой дом, мое жилье, кто вас сюда звал?
Мандатарий при всей своей спеси счел нужным объясниться, однако на всякий случай отошел от Кости подальше.
- Мы прибыли, чтобы отыскать тело девушки и составить донесение окружным властям.
- Какой девушки? - накинулся на него Костя.- Не было тут никакой девушки,- кричал он громовым голосом, в мгновение ока изменившись до неузнаваемости.
- Но мы все ее видели,- возразил мандатарий.
- Врешь, негодяй! - рявкнул ключник, давая волю своему гневу.- Красть вы пришли, забрать у меня то, что еще осталось после пожара. Но я проучу вас!
- Вот так-то! - пробормотал Гиргилевич, остолбенев от удивления и возмущения.
Мандатарий, тот даже посинел, так он был оскорблен в своих лучших чувствах, да еще при стольких свидетелях.
- Что ты мелешь? - воскликнул он с угрозой.
Но Костя не испугался. Огромный, с полусумасшедшими глазами и судорожно вздрагивающими губами он сам наводил ужас.
- Эй, не шутите со мной! Вон отсюда, убирайтесь, покуда целы! - орал он, и глаза у него горели диким огнем.
- Бежим! - взвизгнул Хохелька, впервые за время всей этой сцены выразившись толково.
- Пойдемте, это сумасшедший,- буркнул мандатарий, торопливо покидая поле боя.
Гиргилевич и крестьяне испугались не столько сумасшествия, сколько тайных колдовских сил, которые приписывались великану. Все гурьбой поспешили за мандатарием, и в одну минуту усадьба опустела, будто ее под метелку вымели.
Костя Булий остался один; он все еще дрожал как осиновый лист и в каком-то странном беспокойстве или нетерпении метался из стороны в сторону, как одержимый бегал по всему двору.
_ Исчезли! Исчезли! - повторял он время от времени тяжело дыша и потирая лоб.
В какую-то минуту он приостановился и стал прислушиваться к шуму волнующейся толпы. Затем буркнул:
- Еще слыхать их.
И снова заметался, забегал по двору.
- Молодой барин хотел прыгнуть в огонь, а этот… Катилина, не дал ему… сам прыгнул… и все напрасно… - несвязно бормотал Костя, как бы просто повторяя только что услышанные слова.- А потом… потом…
Но тут он резко тряхнул головой, снова повернулся лицом к большаку, прислушался и вдруг раскинул руки, словно сдаваясь. Он подбежал к садовой калитке, внимательно огляделся по сторонам, затем, сунув в рот два пальца, громко свистнул с каким-то особенным присвистом.
И замер с полуоткрытым ртом, весь дрожа от напряженного ожидания. Какое-то время царило гробовое молчание, только слышно было, как бьется сердце в груди старого казака.
Вдруг со стороны сада раздался такой же громкий и заливистый свист.
Костя вздрогнул и упал на колени. Слезы градом посыпались у него из глаз, грудь поднялась в глубоком вздохе, лицо озарилось невыразимой радостью.
Вышедшие в издательстве «Галлимар» «Военные записки. 1939–1944» Антуана де Сент-Экзюпери критика назвала «литературной сенсацией года» не столько потому, что они вместили множество новых, ранее не публиковавшихся корреспонденций писателя, сколько из-за поражающего созвучия его мыслей с проблематикой наших дней.Издательство «Прогресс». Москва. 1986.Статья «Надо придать смысл человеческой жизни» впервые напечатана в 1938 году в парижской газете «Пари-суар».Перевод с французского Ю. А. Гинзбург.
Сборник Хемингуэя "Мужчины без женщин" — один из самых ярких опытов великого американского писателя в «малых» формах прозы.Увлекательные сюжетные коллизии и идеальное владение словом в рассказах соседствуют с дерзкими для 1920-х годов модернестическими приемами. Лучшие из произведений, вошедших в книгу, продолжают биографию Ника Адамса, своебразного альтер эго самого писателя и главного героя не менее знаменитого сборника "В наше время".
«Грустное и солнечное» творчество американского писателя Уильяма Сарояна хорошо известно читателям по его знаменитым романам «Человеческая комедия», «Приключения Весли Джексона» и пьесам «В горах мое сердце…» и «Путь вашей жизни». Однако в полной мере самобытный, искрящийся талант писателя раскрылся в его коронном жанре – жанре рассказа. Свой путь в литературе Сароян начал именно как рассказчик и всегда отдавал этому жанру явное предпочтение: «Жизнь неисчерпаема, а для писателя самой неисчерпаемой формой является рассказ».В настоящее издание вошли более сорока ранее не публиковавшихся на русском языке рассказов из сборников «Отважный юноша на летящей трапеции» (1934), «Вдох и выдох» (1936), «48 рассказов Сарояна» (1942), «Весь свят и сами небеса» (1956) и других.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
`Я вошел в литературу, как метеор`, – шутливо говорил Мопассан. Действительно, он стал знаменитостью на другой день после опубликования `Пышки` – подлинного шедевра малого литературного жанра. Тема любви – во всем ее многообразии – стала основной в творчестве Мопассана. .
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.