Заколдованная - [62]

— Она жива-здорова, лорд, клянусь тебе в этом душой матери!

— Известна и та кара, которая постигнет любого, кто осмелится поднять руку на Эмбер Неприкосновенную.

Разбойник хотел что-то сказать, но Эрик неумолимо продолжал все тем же тихим голосом:

— Альфред, отведи Боба к священнику. Пусть тот его исповедует. Потом вздерни его.

Разбойник повернулся и хотел броситься бежать. С быстротой наносящей удар змеи Эрик подставил ему подножку, и разбойник растянулся у ног Альфреда.

— Не заставляй меня жалеть об оказанной тебе милости, — сказал Эрик.

— Милости? — переспросил ошеломленный разбойник.

— Да, тварь. Милости. По закону я мог бы отрубить тебе руки, открутить яйца и содрать со спины кожу, а потом вытащить твои кишки через пупок и четвертовать тебя, оставив твою непрошенную душу дьяволу, чтобы тот терзал ее до Второго пришествия. Разбойник тихо завыл.

— Но я милостив, — продолжал Эрик. — Я велю тебя исповедать и повесить на крепкой веревке, то есть с тобой поступят более благопристойно, чем ты поступил с той, чьи волосы остались на зубьях этого серебряного гребня и чья кровь оставила след на твоем кинжале.

Разбойник затрясся от ужаса.

— Ты колдун! Только колдун может прознать про такое!

— Отдай священнику серебро и все остальные пожитки этой твари для раздачи бедным, — сказал Эрик Альфреду.

— Слушаюсь, лорд.

Альфред нагнулся, схватил разбойника и поволок его прочь. Когда они были уже почти у самой двери большого зала, Эрик окликнул своего рыцаря:

— Альфред!

Тот остановился и оглянулся через плечо.

— Да, лорд?

— Когда все будет сделано, сожги веревку.

Эмбер спешилась прежде, чем Дункан успел обойти свою лошадь, чтобы помочь ей. В первый момент ее колени подогнулись, но потом сразу же выправились и стали послушны.

Губы Дункана крепко сжались под усами, когда он увидел, что Эмбер уже не выказывает желания прикасаться к нему. Но он не винил ее. Ведь то, что должно было стать восхитительным посвящением в тайны близости между мужчиной и женщиной, было сделано с грацией быка, покрывающего корову.

— Спасибо, Эгберт, — сказала Эмбер, когда оруженосец подошел взять поводья. — Эрик уже вернулся из Морского Дома?

— Да. Он ожидает тебя в своем покое. Поспеши. Он в ужасном гневе.

Дункан повернулся и вопросительно посмотрел на оруженосца.

— Откуда ты знаешь? — спросил он.

— Меньше часа назад он велел повесить человека. Эмбер повернулась к нему так быстро, что капюшон упал у нее с головы, открыв растрепанные волосы.

— За что? — резко спросила она.

— У парня в мешочке оказался янтарный браслет. Говорят, твой.

Быстрый взгляд, брошенный на левое запястье, подтвердил опасения Эмбер. Вместо трех ниток янтаря на руке осталось всего две. В пылу схватки — и того, что за этим последовало, — она не заметила потери.

— Понимаю, — произнесла Эмбер тихим голосом.

Она подобрала юбки и быстро пошла через небольшой внутренний дворик замка к крыльцу. Дверь была открыта, как будто кто-то внутри замка с нетерпением ждал ее.

Дункан догнал Эмбер перед входом в большой зал. В личный покой лорда они вошли вместе.

Представшая их глазам картина не дышала миром и спокойствием. Хотя лишь одному волкодаву и соколу разрешалось делить с хозяином тепло этой комнаты, их беспокойное поведение говорило о том, что Эрик в дурном расположении духа.

— Что это говорят о каком-то повешенном разбойнике? — спросила Эмбер, прежде чем успел заговорить Дункан.

Не торопясь, Эрик отложил в сторону рукопись, которую читал. Посмотрел сначала на Эмбер, потом на Дункана.

— Повешение, — отчеканил он, — эта кара, постигающая любого, кто осмеливается прикоснуться к запретному.

Эмбер втянула ртом воздух с тихим свистящим звуком. Дункан ведь сделал гораздо больше, чем просто прикоснулся к ней.

И Эрику каким-то образом это стало известно.

Эрик сунул руку под рукопись, вытащил янтарный браслет и протянул это блестящее украшение ей.

— Кажется, твой? — спросил он. Эмбер кивнула.

Загадочные рыжевато-желтые глаза обратились на Дункана.

— Я слышал, ты хорошо сражался, — сказал Эрик. — Благодарю тебя.

— Это были всего лишь бродяги, — ответил Дункан.

— Но они были вдесятером против тебя одного, — продолжал Эрик. — Вооруженные деревянными палками, кинжалами и волчьей хитростью. Они убили, по крайней мере, одну женщину благородного происхождения, после того как надругались над ней, и одолели трех путешествовавших в одиночку рыцарей. Еще раз я благодарю тебя.

— Можно поговорить с тобой наедине, лорд? — спросил Дункан.

— Тот, кто последний раз просил меня об этом, плохо кончил, — слегка улыбаясь, ответил Эрик. — Но о тебе я гораздо более высокого мнения. Воины, равные тебе в боевом искусстве, встречаются очень редко.

Дункан повернулся и посмотрел на Эмбер, явно ожидая, чтобы она ушла. Она ответила на его взгляд и не сделала ни одного шага к двери.

— Эмбер? — спокойно спросил Эрик. — Не оставишь ли ты нас одних?

— Нет, не оставлю. То, что будет здесь сказано, касается меня не меньше, чем кого бы то ни было.

Эрик поднял брови и взглянул на Дункана, который этого не заметил. Он смотрел на Эмбер печальными карими глазами.

— Я хотел бы избавить тебя от пересказывания того, что случилось, — тихо сказал Дункан.