Заклятое золото - [16]

— Почему нельзя? — спросил Рональд, которому присутствие посторонних показалось неприятным. — Кто станет церемониться с этими гейльсбергскими провинциалами? Им попросту отказывают.

— Но моя племянница поддерживает знакомство с городскими обывателями. С этим приходится считаться. Впрочем, эти господа через час уедут, и останутся только свои.

Но новый гость, по-видимому, не привык оказывать уважение другим и встретил это возражение недоуменным пожатием плеч.

Феликс Рональд был немолод — ему уже было за сорок лет; фигуру его нельзя было назвать статной. Тем не менее, его внешность казалась очень интересной и обращала на себя внимание той необыкновенной энергией, которой этот человек создал свою блестящую карьеру. Его резко очерченное лицо с высоким лбом, стальные глаза с пронизывающим взглядом и осанка, полная горделивого самолюбия, обнаруживали в нем человека неутомимого, не знающего, что такое отдых, непрестанно работающего над созиданием все новых и новых планов, все новых проектов.

— Эдита и моя племянница сейчас будут здесь, — снова заговорил Марлов. — Что касается гейльсбергских гостей, то они вам немного знакомы. Вы ведь встречали у меня молодого художника Макса Раймара.

Рональд стал рассеянно смотреть на террасу.

— Кажется, встречал, — небрежно произнес он. — Насколько мне помнится, это — красивый, но пустой юноша, протеже фрейлейн Эдиты.

— Совершенно верно; Эрнст Раймар тоже здесь.

— Кто?

— Его старший брат, гейльсбергский нотариус. Вы ведь и его тоже знали.

Услышав это имя, Рональд круто обернулся и с неприятным выражением на лице сказал:

— О, да! Этот молодой человек доставил мне немало хлопот, когда в доме его отца произошла неприятность. Он хотел во что бы то ни стало «выяснить дело» — так он сам говорил. Как будто оно и так недостаточно ясно! И когда я не поверил его глупой выдумке о краже вкладов, он чуть не оскорбил меня. Я этого еще до сих пор не забыл!

Марлов серьезно покачал головой.

— Ну, сыну-то простительно не верить в виновность отца; ведь удар был так неожидан. Во всяком случае, сегодня вы не сможете избежать встречи с ним.

— Ну, что ж, если он не станет избегать меня, — высокомерно проговорил Рональд.

В эту минуту в зал вошли дамы в сопровождении майора и Макса.

Произошла холодная, натянутая встреча. Гартмут ни словом не напомнил о былом знакомстве в доме Раймаров и сделал вид, что совершенно незнаком с Рональдом. Последний тоже, очевидно, не хотел напоминать о прежних встречах, но все же был учтиво вежлив по отношению к майору. Макса же он удостоил лишь небрежным кивком головы и, снисходительно бросив: «Ах, господин Раймар, как поживаете?», отвернулся, даже не ожидая ответа.

Эрнста, по-видимому, что-то задержало в парке, и, когда он вошел в зал, разговор уже завязался.

Эдита впилась взглядом в обоих мужчин, встреча которых должна была разрешить ей загадку: через минуту это отчасти уже прояснилось; она увидела, что вражда обоюдна.

Вильма представила нотариуса Раймара, и Рональду, сделавшему, было, вид, что он не заметил появления Эрнста, волей-неволей пришлось поздороваться. Он небрежно обернулся с явным намерением отнестись к старшему брату с тем же оскорбительным непочтением, как и к младшему, однако его попытка встретила отпор. Эрнст Раймар стоял пред ним с такой непоколебимой гордостью, что ему пришлось, по крайней мере, сохранить обычную форму вежливости. Он холодно-сдержанно поклонился и получил в ответ столь же официальный поклон; но их взгляды при этом встретились, словно два скрещенных меча, обнаружив нескрываемую ненависть с одной стороны и гневный, угрожающий вид — с другой. Это продолжалось лишь несколько секунд, и враги не обменялись ни единым словом; Раймар тотчас же обратился к хозяйке дома и сказал:

— Разрешите нам проститься. Арнольд, экипаж уже подан.

Майор удивился этой неожиданности, так как между ними было условлено уехать из Гернсбаха через час, но сразу же выразил свое согласие. Марлов облегченно вздохнул; после такой встречи дальнейшее пребывание гостей было бы невыносимо.

Прощание было непродолжительным, и через пять минут гейльсбергцы были уже в экипаже.

Первое время среди них царило мрачное молчание. Гартмут угрюмо забился в самый угол экипажа, Эрнст — в другой, Макс с вытянутым лицом сидел между ними. Первым нарушил молчание майор. Как только дом и парк остались позади них, он вдруг воскликнул:

— Какая неожиданность! Что, черт возьми, понадобилось этому Рональду в Гернсбахе? Так было мило, и вдруг явился этот «набоб» и, словно злой дух, разогнал нас? Что бы это могло значить?

— То, что я не желал оставаться в обществе Феликса Рональда! — коротко и резко заявил Эрнст.

— Согласен! Охотно понимаю, что тебе не могла быть приятна встреча с вашим бывшим конторщиком, а ныне миллиардером. Но чего ради было удирать сломя голову? Что подумает о нас госпожа Мейендорф! Макс, да что ты молчишь, словно набрал в рот воды? Какого ты мнения обо всем этом?

Макс не только был не в духе, но и чувствовал себя глубоко оскорбленным. Он тешил себя надеждой быть на первом плане, а между тем его повсюду оттирали, и это обстоятельство, конечно, очень его сердило.