Заклятие нибелунгов - [16]

– Бруния! – вновь воскликнул Зигфинн.

Бруния висела под краем уступа, по-прежнему вцепившись левой рукой в корень. Правую руку она тянула вверх, пытаясь нащупать что-нибудь, за что можно было бы ухватиться.

– Зигфинн, – выдавила она, закашлявшись. Ее глаза слезились от пыли.

Принц протянул ей руку, и Брунии удалось за нее схватиться, но ее вес тянул Зигфинна к пропасти. Юноша едва мог устоять на скользкой поверхности.

– Я вытащу тебя! – закричал он, несмотря на то что на самом деле у него не было ни возможности, ни силы это сделать.

Бруния перенесла свой вес на корень, и тот начал похрустывать.

– Так не пойдет!

Зигфинну это зрелище казалось невыносимым: он находился тут, наверху, в безопасности, и в бессилии смотрел на свою любимую принцессу, висевшую над смертоносной пропастью, которая, казалось, тянулась к ее нежному телу, щелкая зубами прибоя.

– Я приведу лошадь! – крикнул Зигфинн. – Может быть, тебе удастся схватиться за поводья…

– Я не… выдержу… – простонала Бруния, и Зигфинн увидел, что ее узкие ладони готовы вот-вот разжаться.

Он вначале не заметил, как в это мгновение из-под его рубашки выскользнул амулет, который пару часов назад дала ему мать. Амулет болтался в воздухе на тяжелой цепи, висевшей у него на шее. Бруния посмотрела на украшение, как будто оно было единственным лучом света в затянутом тучами небе. В это мгновение Зигфинн понял, что она собирается делать. Вместо того чтобы поддерживать Брунию, он схватился за скалу. Они переглянулись, и Зигфинн резко дернулся назад в тот момент, когда Бруния обеими руками взялась за амулет.

Эта пытка длилась две или три минуты. Принц упорно двигался назад, прочь от обрыва, а Бруния, схватившись за цепь, молилась, чтобы шея ее друга оказалась столь же прочной, как и металл в ее руках. Ладони принцессы, а затем и руки скользнули по поверхности скалы, и, когда ее голова, засыпанная пылью и измазанная кровью, показалась над краем обрыва, девушка уперлась в землю локтем и в конце концов в изнеможении опустилась на дорогу. Наконец ей удалось подтянуть к себе ноги. Она была в безопасности.

Они лежали рядом, тяжело дыша и по-прежнему ощущая панику. Ни Зигфинн, ни Бруния не в силах были встать и заговорить. В какой-то момент принцесса положила голову на колени Зигфинну. Подняв ладонь, по-прежнему сжимавшую амулет, девушка посмотрела на дракона и увидела, что зубы золотого чудовища вонзились в ее плоть, а по благородному металлу течет кровь. Амулет пришлось вырывать из руки.

Он немного погнулся в месте утончения между головой и туловищем дракона.

– Этот дракон спас мне жизнь, – хрипло прошептала она.

В этот момент Зигфинн лишился всех сомнений и подумал, что слова его матери были мудрыми – магия защищала наследника крови. И хотя его разум отказывался воспринимать это, бесспорно, не будь амулета, Бруния погибла бы. Да и он вместе с ней. Не глупо ли думать об источнике этой власти и о богах?

Взяв амулет, Зигфинн надавил им на камень, но не для того, чтобы выпрямить, а собираясь сломать его. Голова дракона осталась на цепочке, а тело он отдал Брунии.

– Пускай он поступает так и дальше.

Девушка серьезно посмотрела на него. Такой серьезной он ее еще не видел, и на мгновение Зигфинну показалось, что ее голова дернулась, будто Бруния хотела… поцеловать его? Но она лишь выпрямилась, отряхивая грязь с одежды.

– Мы должны вернуться в замок. Как-то не хочется дальше продолжать эту прогулку.

– А что мы скажем моим родителям? – осторожно спросил Зигфинн.

– Что моя лошадь ускакала, не более того, – решила принцесса. – Не хочу, чтобы они волновались из-за меня.

Она встала. Зигфинну хотелось бы подольше посидеть с ней здесь, чувствуя прикосновение ее тела, но волшебный момент завершился. И все же во время путешествия назад, в замок, Зигфинну казалось, что Бруния прижимается к нему сильнее, чем нужно было бы.

Зигфинн все больше ощущал желание открыться Брунии и признаться ей в своих противоречивых чувствах. Принц не был уверен, что сможет долго удерживаться от разговора и укрощать устремления своих рук и чресел. Бруния превратила спокойное озерцо его страстей в настоящий гейзер.

Он ей обо всем расскажет.

Завтра.

Завтра, несомненно, будет подходящий день.

Этой ночью случилось то, о чем нибелунги договаривались с древними богами. На мир налетела гроза, от которой небо почернело, а воды вспенились. Реки повернули вспять, направившись назад, к истокам, золотистая пшеница на полях покрылась гнилью и плесенью, скот ревел, но, несмотря на сильный ветер, листья на деревьях не шевелились.

Невидимые стены, удерживавшие нибелунгов в лесу, рухнули, и открылся проход в Утгард, подземный мир. Орды ужаснейших чудовищ напали на континент, разъяренные и голодные, не наделенные ни душой, ни разумом. Повсюду слышался какой-то странный звук, напоминавший стон. От ледяных просторов севера до пустынь юга, от степей востока до морей запада мир дрожал, и колеса, вращавшие его, рушились. Бег неизменности был остановлен.

Ничто не будет так, как было прежде и как должно было бы быть. Нибелунги не хотели мстить за свое поражение. Нет, они хотели сделать так, чтобы этого поражения никогда и не было. Они вмешались в ход истории сильнее, чем это было позволено раньше, и с разрешения богов изменили течение времени. Они нашли решающий момент в ходе судьбы и в это мгновение изменили поступки людей. Вернее, поступки одного человека. Как крошечный камень на склоне влечет за собой лавину, так одно действие повлекло за собой сотни других, и в результате этого возникли легенды. Потребовалось совсем немного, чтобы все изменить.