Заклинательница пряжи - [21]

Но, как это часто бывает, у жизни свои планы. Оказалось, что пряжа расщепляется, плотность вязки была тоньше, чем я ожидала, и все продвигалось ужасно медленно. Очень муторная работа. Потом внезапно заболел и скончался мой дедушка, это вернуло меня в подвешенное состояние, а мой разум – в воспоминания прошлого. Такие вещи, как работа, отношения с людьми или вязание милых комбезиков для новорожденных, больше не представляли никакого интереса.

К счастью, малыш Жанны ничего не знал о моей жизни и продолжал расти. Вскоре родился прекрасный маленький ангелочек по имени Надя. Постепенно ко мне вернулся вкус к жизни, и я продолжила работу над маленьким коричневым костюмчиком.

Дебби Блисс обычно описывает вязаные модели ряд за рядом, а мой ум лучше воспринимает всю картинку целиком. В этом проекте было много странных деталей и мало схем, на которых было бы показано (а) на что это будет похоже и (б) как это все соединить вместе.

Единственным способом выяснить, что получится в итоге, было закончить вязание и надеяться, что из-за всех случившихся со мной за последнее время отвлекающих факторов я не ошиблась в подсчете или не пропустила какой-нибудь важный ряд, как это произошло в мультике с кроликом Багз Банни и пресловутым поворотом налево в Альбукерке[47].

К моменту, как я закончила вязание, малышка уже вовсю ползала. С гордостью и облегчением я чувствовала, словно залатала прорехи во времени, от всего, что произошло с тех пор, как я начала этот проект. Словно обратила свою грусть и чувство утраты в эту прекрасную вещь для нового поколения.

Но что-то было не так. Нет, не что-то было не так, а все было не так. Несомненно, неоспоримо не так. Я взяла в руки этот маленький коричневый костюмчик, чтобы восхититься результатом, и обнаружила, что обе ножки смотрят не в ту сторону. В обратную сторону. Если бы и удалось надеть его на малышку, ориентируясь по штанинам, то капюшон бы оказался прямо у нее на лице. Я связала инквизиторскую смирительную рубашку с медвежьими ушками.

Размышляя, что сказал бы Фрейд по поводу моей ошибки, я одновременно обдумывала возможные варианты действий. Распустить вязание точно был не вариант, как и выбросить его на помойку. Оставалось только одно: оперировать. Никаких легких путей, никакого клея и неряшливых швов на трех спицах; эта малышка заслуживала, чтобы ножки были сделаны как надо.

Незамедлительно мой внутренний голос завел свою мантру «ты не сможешь». Но почему-то я не прислушалась. Я схватила пару старых добрых ножниц для вышивания с острыми концами и нацелилась на петельку на щиколотке.

Чик.

Этот обычно безобидный звук внезапно оказался громким, как жадное хрумканье кукурузными чипсами в церкви. Пути назад не было. Я аккуратно стала вытягивать нить из ряда, пока передо мной не открылись два дрожащих беззащитных круга лицевых петель, друг напротив друга. Я повернула следик, чтобы он оказался в правильном положении. Взяв на удачу штопальную иглу моей бабушки и ориентируясь по нераспущенным петлям, я медленно и аккуратно начала протягивать нить через противоположные петли, воссоздавая заново арки, наклоны, перепады и тоннели, которые образуют каждую петлю.

Бросьте человека в бассейн, и он либо утонет, либо поплывет. Скорее всего, если поплыть и получится, он будет так занят попытками не утонуть, что кричать «Эй! Да я же плыву!» у него ни времени, ни сил не останется. Так и я не закричала миру: «Эй! Да я же сделала Китченера!» Я просто отключила разум и делала то, что мне велела делать игла. Сработало. К моменту, когда я закончила пришивать вторую штанину, я чувствовала себя абсолютно непобедимой. Словно меня заставили полностью разобрать автомобиль Volkswagen Bug, потом собрать его заново, и в результате машина завелась. Я все еще не видела научного обоснования тому, что я делала, но это не имело значения.

Костюмчик был в оперативном порядке упакован и отправлен Жанне, та выразила по этому поводу подобающие слова восторга и признательности. В костюмчик засунули Надю, чтобы сделать фото, и подозреваю, что это был единственный раз, когда его надевали. Ну и ладно. Только вы и я знаете, чего на самом деле стоил этот костюмчик и почему я больше никогда не вяжу ничего подобного.

Последний гвоздь в гроб лорда Китченера был вбит несколькими годами позже. Я сидела в офисе Interweave в городе Лавлед, штат Колорадо, внося последние правки в журнал, который меня пригласили редактировать.

(Я отредактировала только один выпуск, вот, собственно, и все, что можно сказать о том, насколько он вышел удачным.) В комнате напротив меня сидела Энн Бад, бывший главный редактор журнала Interweave Knits, создательница нескольких пособий для вязальщиц, инструкций для вязальщиц… короче, книг для вязальщиц, дизайнер вязаной одежды и мой кумир.

Она спешила закончить носок к полудню, чтобы сфотографировать его для книги, и я извинилась, что отвлекаю ее (что, собственно, я и делала). «Нет-нет, я уже почти закончила, – ответила она. – Мне осталось только довязать мысок».

Я издала мучительный стон, прекрасно понимая, насколько могут быть трудны последние несколько сотен метров Эвереста.