— То есть, вы все же одобряете действия Литьяте? — громко спросил Лан.
Мастер Патеру нахмурился, очень долго молча смотрел на него.
— Дело не в одобрении, молодой человек, — холодно сказал он. — Я прекрасно понимаю, почему в Литьяте выбрали этот путь. Но это путь в никуда. В Гильдии мое мнение прекрасно известно.
Мне показалось, сейчас он скажет: «можете так и передать». Лан учился в Литьяте, а значит, здесь ему до конца не доверяли. Он чужой, почти враг.
* * *
— Лан! Ты совсем обнаглел!
Джара пихала спящего Лана в бок, он только неразборчиво ворчал в полусне и пытался закрыться одеялом.
Я села на кровати.
— Джар, ты чего?
До начала занятий еще долго, можно поваляться пол часика.
Джара схватила обеими руками одеяло и принялась стаскивать с Лана, он не отдавал.
— Тебе не кажется, Соле, что уже больше недели печку по утрам топит Хаген. А должны — по очереди.
Я задумалась… да, пожалуй, так и было.
Хаген молча подбросил еще пару поленьев в огонь.
Лан подрабатывал в порту грузчиком и разнорабочим, часто приходил очень поздно, сразу заваливался спать. Денег от родителей он не получал, как не получал и стипендии. И в то же время деньги тратил с необыкновенной легкостью.
Джара взяла стакан с водой и выплеснула Лану на голову. Он заворчал сквозь сон, отряхнулся, с трудом сел на кровати.
— Хватит дрыхнуть, — строго сказала Джара. — Твоя очередь печку топить.
Ина тоже проснулась, подошла.
— Да он пьяный совсем! От него перегаром несет. И когда успел? Вчера, вроде, пришел нормальный…
— Он ночью вставал, я слышала, — сказала Джара.
Лан сидел на кровати, слегка покачиваясь, хмуро глядя на нас всех.
— Ты совсем дурак? — поинтересовалась Джара. — Тебе сейчас на занятия.
— Да, — сказал он. — Все нормально.
— Да какого хрена, Лан!
— Джар… какая разница, — он отмахнулся.
— Тебя выпрут отсюда за такие дела!
— Не выпрут.
Лан принялся тереть ладонью лицо. Видно было, что продолжать разговор ему не хочется. Но Джара отчего-то завелась.
— Ты что, думаешь ты такой особенный? Думаешь тебе все можно?
— Можно, — жестко сказал он. — Мне — можно.
Поднялся на ноги и, шатаясь, пошел к двери.
— Ему сон приснился, — сказал Хаген.
Лан остановился на секунду, замер, но так и не обернулся. Потом что-то зло буркнул под нос и вышел, хлопнув дверью.
— Ага, сон ему приснился страшный, — фыркнула Ина. — Он что, маленький что ли? Соле, у вас в Илитрии все такие неженки?
Я покачала головой. Ина не понимала, ей такие сны не снились. Но ведь Лану приснился не горящий Салотто, он видел такое много раз. Это что-то другое, личное. Личное предупреждение. Что-то страшное.
— Откуда ты знаешь, Хаген, — спросила Джара.
Л вот Джара понимала, в ее голосе слышна тревога.
— Он стонал во сне, говорил что-то… Потом проснулся, долго сидел на кровати…
— Говорил? Что говорил?
— Я не понял, — сказал Хаген.
Мне вдруг стало страшно жалко Лана, я видела, как ему не легко… я знала, что такое видеть страшные сны, я сама просыпалась в холодном поту и с трясущимися руками… Так захотелось поддержать. Поговорить. Я выскочила в коридор следом за ним, и только потом поняла, что босиком и в тоненькой кофте, в которой сплю. А в коридоре такой холод, почти как на улице, но возвращаться и одеваться уже поздно.
Лана я догнала уже почти у выхода.
— Лан! — крикнула я. — Подожди. Лан!
Он резко обернулся.
— Иди ты нахрен, Соле! Не лезь.
Я растерялась.
* * *
Море было тихим, прозрачным. Рыбы плыли у нас под ногами.
Помню, когда, приехав в Бер-Сухт, увидела рыб в море — была так поражена. В гавани Салотто рыбы не было. Совсем. Там море было другим — нежным и ласковым, так бережно охраняемым от штормов и хищников. Солнечные блики скользили по волнам…
Но там, я вдруг поняла это со всей отчетливостью, — море было мертвым. Вся рыба в Салотто — привозная, так было всегда и все привыкли. В море ничего не было. Белый ровный песочек, голубая вода… Не было даже водорослей, днища кораблей в порту не обрастали ракушками, а те, что обросли в дальних морях — очищались в Салотто за пару недель. Море было стерильно, словно теплая домашняя ванна. Прекрасно, безопасно и абсолютно стерильно.
В Бер-Сухте не только рыбы, тут вечно голодные алые кораблики скользили по волнам, словно сухие листочки. Здесь встречались даже белые тени, лишающие памяти. Тени я сама не видела, но говорят…
Здесь, в Бер-Сухте, море было другим, не таким, как дома. Диким. Страшным. И все же живым. Я долго не могла привыкнуть. Сначала пугалась, не решалась даже близко к воде подходить, потом…
Ко всему привыкаешь.
Наверно, я готова смириться со многим, когда Лан рядом.
Мы сидели на каменном валу. Лан держал меня за руку.
— Не обижайся, Соле, прости меня, — говорил он.
Он внезапно, за один день, очень повзрослел, изменился, хоть и уверял, что все хорошо.
Упорно отказывался рассказывать о том, что приснилось.
— Я не обижаюсь.
Он нащупал пальцами мое кольцо, немного покрутил, кольцо сидело свободно.
— Ты когда-нибудь снимала его, Соле?
Я замялась.
— Н-нет… ну, как-то разок немного снимала… но я ничего не делала, я просто так…
Лан усмехнулся.
Потом взял кольцо, легко стащил с моего пальца. Я вскрикнула.
— Лан! Ты что!
