Заклинатель драконов - [107]

Я делала шаг за шагом, слегка опираясь на стену, чтобы спуститься по неровным каменным ступенькам.

— Миледи, я могу чем-нибудь помочь?

— Просто идите, — ответила сухо.

Стражник ударил по рукам какого-то заключенного, с любопытством припавшего к решетке камеры.

Я двигалась дальше, словно ничего не происходило. Последние несколько часов Ричард только и слышал от меня, что я в порядке.

Вот только страха не было.

Не было понимания того, на что я решилась. Я даже не могла разобрать, что бормочут узники, потому что не слушала их. Не из-за того, что не хотела. Просто не могла. Внимание сосредоточилось исключительно на предстоящей встрече, поэтому думать о чем-то еще было выше моих сил. Я не замечала ничего вокруг, не обращала внимания на вонь, не слушала вразумительные речи стражника.

Я была не в порядке.

— Он здесь. Прошу вас, будьте осторожны, — хмуро сказал грузный мужчина, проводивший меня до нужной камеры.

Пришлось вынырнуть из собственных мыслей.

— Спасибо. Возьмите. Как и договаривались. — Я отсыпала в протянутую ладонь несколько монет. — Подождите меня у выхода, прошу вас.

— Конечно, миледи, — поспешно поклонился стражник.

Обычно опасных преступников сажали не просто в одиночные камеры, но еще и в отгороженные от реального мира плотной железной дверью с небольшим решетчатым окошком.

К сожалению, у Рогатого Дога камера была стандартной.

— Пришла попрощаться? — услышала сиплый голос мужчины.

Он говорил гнусаво и постоянно шмыгал носом. Дог не плакал. Он простыл. В таком холоде… неудивительно.

— Нет, — ответила спокойно, не сводя с него пристального взгляда.

Я прекрасно могла разглядеть наездника, несмотря на единственный факел, висящий у выхода с нижнего этажа.

Дога знатно потрепало. Кто-то стащил у него обувь, ступни кровоточили от небольших ранок. На лице кровоподтеки. Когда-то жилистый мужчина сейчас сидел согнувшись в три погибели и разговаривал со мной, слегка приподняв голову. Похоже, шевелиться ему было слишком больно.

Увидев его в таком состоянии, я почувствовала удовлетворение.

— Приговор уже вынесли? — спросил Дог.

— Нет.

Он едва повернул голову, зыркнул на меня так, словно я была мясом на вертеле. И хотя Рогатый Дог находился за решеткой, а я в любой момент могла развернуться и сбежать, ужас напал именно на меня. Потому что, какое бы расстояние нас ни разделяло, я все равно оказалась беспомощной перед убийцей.

— Кто бы мог подумать, что ты герцогиня, — выплюнул он титул, словно ругательство.

— Да.

— У меня не было шансов, — покачал он головой и зашипел от боли.

— Да, — сказала, не вполне понимая, о чем он.

— Меня казнят? — Его голос окончательно охрип.

— Да.

Рогатый Дог уставился на пол. Мужчина дышал тяжело, прерывисто, но смотрел внимательно, так ни разу и не моргнув.

— Когда я умру, мой дракон тоже умрет.

— Да, — сказала я холодно.

— Кто-то должен быть рядом с ним. — Дог приподнял голову, посмотрел на меня в упор. Его взгляд прожигал насквозь. — Я хочу, чтобы кто-то хороший оказался рядом с ним. Чтобы он ушел с миром.

Я не двигалась. От холода онемели кончики пальцев, но я продолжала стоять, будто меня приморозили к полу. И смотрела. Смотрела в глаза своего неудавшегося убийцы.

— Нет, — ответила почти сразу, не тратя лишнее время на раздумья.

— Пожалуйста, — прошептал Рогатый Дог, опуская голову. — Он же умрет в одиночестве. Он будет корчиться от боли.

— Надо было подумать об этом прежде, чем пытаться меня убить, — процедила сквозь зубы.

— Что ты несешь? Я не пытался тебя убить. — Он, наверное, хотел это выкрикнуть, но закашлялся и выговорил так, словно находился при смерти.

— Поэтому ты ранил Феньку? Поэтому ты опрокинул нас на скалу? Поэтому натравил своего дракона? — У меня задрожала нижняя губа. Пришлось стиснуть кулаки, чтобы вернуть себе самообладание.

— Нет, нет, нет, — затараторил он с удивительной прытью, хоть голос и звучал очень тихо. — Нет! Я бы никогда, никогда!

— Ты пытался меня убить, — холодно сказала, чувствуя удовольствие от того, что могу причинить ему боль этими словами.

— Я не хотел тебя убивать, я тебя любил, — прохрипел он.

Тут моей выдержки не хватило. Я сделала шаг ближе и с ненавистью выдавила:

— Я спасла тебе жизнь, ничего — ничего! — не попросив взамен. А ты. Хотел. Меня. Убить.

— Нет, нет! — взвыл он от боли, видимо, попытавшись пошевелиться.

И если до этого мужчина сидел, прижав к себе колени, то теперь завалился на бок и припал щекой к холодному полу.

— Ты любишь своего герцога? — зашептал он. — Любовь не бывает одна на всю жизнь. Любви много. Любят много, много, много раз. Я любил семь раз, я люблю тебя, ты восьмая. Я. Тебя. Люблю.

Пришлось закусить губу, чтобы он не услышал моего судорожного вздоха.

Я не выдержала. Отвернулась. Стоя к нему спиной, подняла руки и поняла, что пальцы не слушаются. Дрожат так, словно это я кого-то убила. Внутри разгорались ярость, отчаяние, страх. Медленно приходило осознание случившегося.

Волна неизбежности происходящего захлестнула с головой. Показалось на секунду, что я действительно нахожусь под водой и у меня нет ни единого шанса вырваться на поверхность, глотнуть хоть немного свежего воздуха. Будто вокруг всегда будут только эта удушающая вонь и боль, которая расползается по всему телу. Боль других семи девушек.