Закат Советской империи. От Брежнева до Горбачева. 1966–1991 - [53]

Но Подгорный решительно возразил ему:

— Многие из нас выступали на этих съездах, где критиковали ошибки Сталина (именно по предложению Подгорного тогда вынесли гроб с телом Статна из мавзолея!).

Шелест, выражавший позицию украинских коммунистов, против обыкновения не согласился со своим покровителем Подгорным и поддержал выход статьи:

— Статья нужна. Для нас самое дорогое — правдивость в истории. Были ошибки у Сталина — сказать о них. Были положительные стороны — никто об этом не спорит.

У Мазурова, как и большинства коммунистов Белоруссии, тоже сомнений не было:

— Статью публиковать надо. Мне кажется, надо подумать о том, чтобы поставить бюст на могиле Сталина.

Категорически против высказался секретарь ЦК Кириленко:

— У нас нет никаких оснований обелять Сталина или отменять ранее принятое решение.

Пельше, как всегда, сомневался:

— Может, достаточно только напечатать заметку.

Гришин был за:

— Если была бы статья, она бы уравновесила всех. Но статью надо написать в соответствии с решениями ЦК и съездов партии.

Шелепин тоже поддержал выход статьи:

— Публикация статьи покажет нашу честность и последовательность. В народе это будет встречено хорошо.

Косыгин вообще никогда не скрывал своей симпатии к вождю:

— Надо найти правильное решение не только этого вопроса, но и вообще место Сталина в истории. Историю извращать нельзя. Надо показать, что партия осуждает его ошибки, но и отмечает его положительные стороны.

Устинов также был за любое доброе слово о Сталине:

— Проект статьи очень хороший. Мы выиграем, безусловно, если напечатаем статью.

Пономарев, по понятным классовым и этническим причинам, оказался среди противников статьи:

— Что лучше сейчас — поднимать снова эти волнения или пусть будет так, как сейчас, то есть спокойно?

Ему категорически возразил Андропов:

— Этот вопрос, товарищи, внутренний, наш, и мы должны решать, не оглядываясь на заграницу. А насчет заграницы я вам скажу. Кадар, например, в беседе со мной говорил: почему вы не переименуете Волгоград в Сталинград? Я считаю, что такую статью надо печатать.

Остальные кандидаты в члены Политбюро — Воронов, Соломенцев и Щербицкий — также считали, что статью надо публиковать, а если не опубликовать, то ущерб будет больший, молодежь ничего не знает, кроме культа… Кунаев, Рашидов и Кулаков высказались, что «правильная, хорошая статья» будет полезной.

Машеров был более категоричен в поддержке реабилитации Сталина:

— Я совершенно однозначно и без колебаний считаю, что статью, безусловно, нужно напечатать. Народ примет хорошо.

Капитонов поддержал выход статьи, сославшись на чужое мнение:

— Ко мне заходили многие секретари обкомов и ЦК союзных республик. Большинство из них склонны к тому, чтобы дать какой-то материал в связи с девяностолетием Сталина.

Это был редкий случай, когда члены Политбюро говорили искренне и мнения разошлись. Хотя явный перевес в этой ситуации был на стороне тех, кто был за реабилитацию имени и дела Сталина.

Брежнев подвел итоги обсуждения многословно, но добро на публикацию дал:

— Скажу вам откровенно, что я вначале занимал позицию — не публиковать статью. Но, побеседовав со многими секретарями обкомов партии, послушав ваши выступления, я думаю, что все-таки действительно больше пользы в том будет, если мы опубликуем статью. Ведь никто не оспаривает его революционных заслуг. И никто не сомневается в его серьезных ошибках. Речь не идет о том, чтобы перечислять какие-то цифры погибших людей. А в спокойном тоне написать статью на уровне понимания этого вопроса ЦК КПСС и в духе принятых решений съезда и ЦК.

Если мы напечатаем статью, то будет каждому ясно, что мы не боимся прямо сказать правду о Сталине, указать то место, какое он занимает в истории, чтобы не думали люди, что освещение этого вопроса в мемуарах отдельных маршалов, генералов меняет линию Центрального комитета. Вот эта линия и будет высказана в этой статье…

Статью доработали в аппарате ЦК, сократили до пяти страниц, и, как редакционная, она была опубликована в газете «Правда» 21 декабря 1969 года. При этом редакция «Правды» не решилась дать название статье. После этого в 1970 году на могиле Сталина поставили бюст.

В конце 1970 года началась работа над отчетным докладом XXIV съезду партии. Брежнев сказал, что его смущает благостный характер раздела, где говорится только об успехах, как будто нет трудностей, промахов и недостатков. Надо, чтобы ЦК первым сказал, что мы еще не успели или не смогли сделать. Однако партийные идеологи смогли доказать генеральному секретарю, что сделано уже очень многое.

Оказалось, Брежнев и ожидал именно такой оценки. Поэтому на XXIV съезде Брежнев сказал, что XX съезд перевернул весь идеологический фронт, который мы до сих пор не можем поставить на ноги. Он говорил не столько о Сталине, сколько о том, что была опорочена партия и вся советская система.

Брежнев решительно отверг линию Хрущева. Он считал катастрофой не сталинские преступления, а их разоблачение. Он хотел оставить в памяти народа достижения и победы, порядок и дисциплину, связанные с именем Сталина, и забыть массовые репрессии, концлагеря, нужду и отсутствие демократии.