Закат на Авеню Монтень - [6]

— Хамон Пикар?

Она одобрительно покачала головой.

— Именно. Фукко был его подельник, они вместе организовали поставки наркотиков в Париж. До недавнего времени у них все шло хорошо, но вскоре что-то случилось и им пришлось действовать раздельно. Два месяца назад нам удалось поймать Пикара, но он оказался крепким орешком. Все наши доказательства были слабыми и защита это понимала. Единственное, что могло заставить его говорить — это арест Фукко. Но Саид мертв, а Хамон теперь на свободе. Не хочу это говорить, Лефевр, но у комиссии, сформированной по этому делу, есть все основания полагать, что вы намеренно убили Саида Фукко.

— Основания? А как насчет доказательств?

— Их нет, скрывать не буду. Но все слишком очевидно, чтобы вот так оказаться простым совпадением.

— Тогда чего вы добиваетесь этим разговором? Каяться мне не в чем, а принимать удар на себя я не собираюсь. Вы просто пытаетесь притащить за уши все эти совпадения и сделать во всем этом виноватым именно меня. Зря стараетесь. Я двадцать лет работал на государство, защищал простых граждан и заставлял негодяев соблюдать закон. Вся моя карьера — есть результат моей тяжелой работы. Вам ли не знать, каково это, задать высокую планку, а потом прикладывать все усилия, что бы держать ее на протяжении такого длительного периода. И вот сейчас вы пытаетесь одни махом все это уничтожить, сделать меня козлом отпущения, разрушить все то, что я построил за два десятка лет.

Она слушала меня. Все это время ее взгляд был на мне. Эти глаза, холодные, бесчувственные, казалось, мои слова не найдут никакого отзыва в ее холодной душе. Когда же все закончилось, она встала с кресла и, обойдя стол, села на его край, затем, закинув одну ногу на другую, закурила.

— Не хотите сигарету?

Слегка улыбнувшись, она протянула мне пачку.

— Бюжо не любит, когда курят в его кабинете.

— Его здесь нет. И в ближайшее время он здесь не появится. Так будете?

Я протянул руку и, слегка помешкав, вытащил сигарету. От них веяло каким-то странным ароматом. Вишня… розы… вишня… — я пытался определить этот странный аромат, но вскоре, сам того не замечая, поймал себя на мысли, что сигарета уже давно дымится у меня во рту.

— Можно задать вам личный вопрос?

— Это обязательно?

— Если бы это было обязательно, я бы не спрашивала у вас разрешения.

— Хорошо.

— Как семья, дети?

Это было странно. Почему она спрашивает об этом? Какое отношение это имеет к нашему расследованию?

— С семьей все в порядке, дочь заканчивает учебу. У нас все прекрасно.

Я сделал глубокую затяжку, настолько сильную, что мои легкие чуть не вывернулись наружу. Удерживая внутри накатывающий приступ кашля, я с большим облегчением выпустил густую струю серого дыма наружу.

— Нет, у нас не все в порядке. Мы разводимся.

Софи была довольна. Я не смог соврать, слишком чувствительной была эта тема, и ей это было заранее известно, иначе, зачем она поинтересовалась этим.

— Расскажите об этом поподробнее? — она на секунду замолчала, а потом добавила, — пожалуйста.

Мне было больно говорить об этом. Я продолжал высасывать из сигареты последние остатки, в попытке оттянуть этот разговор, но вскоре, ощутив на пальцах горячее дыхание сигареты, все-таки заговорил.

— Это было предсказуемо. Я не был удивлен этому, скорее наоборот, я ждал этого момента с самого начала нашей семейной жизни. Еще когда был жив мой отец, он сказал мне, что судьба полицейского идет бок о бок с семейными неприятностями. Сначала я не верил ему, но по мере продвижения по службе, я стал все чаще замечать, что мой старик был прав. Я пропадал на работе, она работала, мы появлялись дома ближе к ночи настолько уставшими, что на разговоры просто не было сил. Мы жили не как семья, скорее как просто хорошие знакомые, которые не прочь были спать друг с другом. Честно говоря, если бы не рождение дочери, наш брак развалился бы уже давно и мне это было прекрасно известно. Я старался изо всех сил, чтобы этого не произошло: я вкалывал как проклятый на каменоломнях, пытался создать все условия, купил квартиру, обеспечил дочери хорошее образование. Я делал все… но оказалось этого было недостаточно. Напряжение между нами усиливалось с каждым днем — мы даже праздники отмечали отдельно. В конце концов произошло то, что и должно было произойти: вчера она вручила мне документы на развод и дала всего два дня на размышления. Вот это и есть та цена, которую я заплатил за свое идеальное личное дело, мадам Дюпон.

Я продолжал говорить еще минут десять. Честно говоря, мне уже было все равно, что она подумает обо мне. Мне было необходимо выговориться — слишком долго я держал эту боль в себе и пытался зарыть в самую глубокую яму в своем сознании. Но рано или поздно защита дает трещину и капля за каплей, напряжение начинает разъедать все вокруг.

— Мне очень жаль, комиссар, что все так получилось, но, к сожалению, ваш случай он не единственный, скорее это закономерность, которая в нашем обществе становится обыденным делом. Но, как вам хорошо известно, работа и личная жизнь — это два разных мира, которые ни в коем случае нельзя смешивать друг с другом. Вы попытались сделать это, и вот результат.