В эту ночь я спал как убитый. Это было так необычно, что я чуть не проспал на собственную работу. Мне предстояла встреча с Дюпон по поводу расследования и опоздать на нее было бы катастрофической оплошностью. Быстро одевшись и выбежав на улицу, я буквально на ходу запрыгнул в машину и, провернув ключ зажигания, втопил педаль газа в пол. Вырывая из-под колес кусочки покрытия, машина, как озверевшее животное, ринулась вперед.
Вскоре показалось управление. Припарковав автомобиль возле самого входа, я вылетел на улицу и, попутно поглядывая на часы, помчался прямиком в кабинет Бюжо. Дюпон уже дожидалась меня там.
— Проходите, комиссар. Вы просто сама пунктуальность, — она подняла правую руку и посмотрела на свои маленькие часики, которые показывали ровно назначенное время.
Сердце билось как сумасшедшее, давненько оно уже не помнило такой спешки и все так же продолжало биться.
— Присядьте, отдышитесь. А то не ровен час с вами что-нибудь случится.
Я прошел вглубь кабинета и, положив документы на большой стол, сел на ближайшее к ней кресло. Она не поднимала глаз. В ее руках были какие-то бумаги. Пробежавшись взглядом по их содержимому, она собрала их в стопку и отложила в сторону, затем, подняв свои прекрасные глаза, посмотрела прямо на меня.
— Мне сегодня довелось прочитать отчет по делу об убийствах девушек и, знаете, я очень восхищена вами. В такой короткий срок добыть информацию — это заслуживает аплодисментов.
Она натянуто улыбнулось.
— Но есть одна маленькая загвоздка: у меня на руках есть результаты экспертизы дома Саида Фукко, в котором он был убит. Помню, когда мы с вами встретились, вы сказали, что выстрелили в него из соображений собственной безопасности и самообороны, т. е. проще говоря, открыли ответный огонь, однако, находившиеся там эксперты не обнаружили никаких отверстий от пуль в том месте, где по вашим словам, вы находились, когда Фукко, якобы, начал в вас стрелять. Более того, нашей группой был найден пистолет Саида, который мы обнаружили на заброшенной ферме в нескольких километрах от дома Саида, в канализационной яме, и что самое интересное, отпечатки на них были стерты очень грубым способом. Как сказал мне эксперт, это могло быть вызвано спешкой или на ходу. Вы ничего не хотите мне сказать по этому поводу?
Я старался не подавать виду, но рука предательски начинала трястись. Она всегда выдавала меня. Это было следствием старой травмы, произошедшей давным-давно. Воспоминания того дня до сих пор будоражили мою память и каждый раз, когда картины того прошлого всплывали в моей голове, рука тут же начинала бесконтрольно трястись.
— Боюсь, мне нечего сказать по этому поводу.
— И это все? Это ответ Дидье Лефевра? Человека идеальной репутации и послужного списка. Нет, я в это не верю.
Ее взгляд тут же опустился на мою руку.
— Что с ней? Вы нервничаете?
— Это случилось очень давно, не думаю, что вам будет интересно об этом слушать.
— И все-таки, мне хотелось бы услышать вашу историю.
— Это случилось восемь лет назад, второго августа в два тридцать дня. В тот день стояла неимоверная жара, все, буквально все изнывало от жары: люди, животные, даже асфальт и тот плавился от такой температуры. Я и еще несколько десятков человек из группы захвата, находились возле заброшенного дома в пригороде, где на тот момент были окружены три человека из местной банды грабителей. После непродолжительных переговоров, мы пошли на штурм. Я помню как мы ворвались внутрь, потом началась перестрелка, крики, непередаваемая ругань, все это смешалось в моей голове. А потом я услышал как кто-то из наших выкрикнул «Граната!», это слово до сих пор отзывается у меня в ушах. Белая ослепительная вспышка и разрывающий грохот. Взрыв был такой мощности, что мое тело подняло вверх и затем с огромной силой отбросило назад. Я не знаю сколько я пролетел и как это происходило в подробностях, но те несколько мгновений показались для меня вечностью. Когда же я пришел в себя, все вокруг уже было объято огнем. Тело ломило от страшной боли. Я попытался встать, не с первого раза, но у меня это получилось. В голове был полнейший сумбур: я не знал куда иду, где находится выход, где все мои коллеги, все вокруг было задымлено и горело ярким огнем. Было так жарко, что я дышал через раз и с очень большим усилием. Наконец, пройдя еще несколько метров, я увидел выход. Он был завален горевшими деревянными балками и прочим мусором, но это был единственный выход. Я подошел вплотную и, прикрывая одной рукой рот, начал разгребать завал… голыми руками. После, врачи сказали, что они чудом смогли сохранить мне руку. Я их понимаю, ведь моя рука напоминала скорее огромный кусок обгоревшего бруска, нежели руку человека. Были повреждены нервы, сухожилия, мышцы. На обследовании, мой лечащий врач сказал, что прежнего состояния моей руки вернуть невозможно и что теперь мне придется привыкнуть к непроизвольным вздрагиваниям.
