Закат человечества - [70]

— Поднимусь повыше, осмотрю маршрут, вдруг придётся уходить этой дорогой.

На что Волк ткнул рукой на первый этаж станции:

А я здесь посмотрю. Следов нет, грязь нетронута, но проверить стоит.

Неискушённому уму может показаться что незачем проверять одно и тоже место дважды. Но на самом деле проверка проверке рознь. Проскочить на предмет угроз это одно, а детально исследовать в поиске хабара и иных приблуд сам бог велел.

Наши рюкзаки остались под присмотром топтуна, и я надеялся, что ему хватит мозгов чтобы ничего не украсть. Ибо кража подпишет ему смертный приговор, а после пройденного маршрута и инцидента на склоне, заниматься кровопусканием мне не хотелось.

Поднявшись по обесточенному эскалатору на второй этаж станции, я бросил у входа сито (просто на всякий случай) и отодвинув в сторону металлопластиковую, раздвижную дверь, вошёл внутрь.

Оказавшись в длинном коридоре, поправил болтающуюся на ремне винтовку и взялся за пистолет. Опасностей вроде как не предвидится, но пистолетная рукоять греет душу. Окинул взглядом коридор, наши следы и выступивший на стенах мох.

Когда первый раз проскакивали шли неспешно, стараясь не угодить в зону нестабильности и понять цел ли пол под ногами. Бывало, что в таких помещениях он проваливался от одного неосторожного движения.

Сверившись с довоенной картой, я прошёл дальше, вплоть до внутренних помещений и решив кое-что проверить подошёл к стене и постучал. Послушав звук примерился и отойдя ударил ногой.

Хватило десяти ударов чтобы синтетический декоративный гипс, создаваемый для таких стен на станциях переработки мусора провалился внутрь себя и обвалился, формируя дыру. Лёгкий, почти невесомый материал создавал минимальную опору на несущие уровни низинного города, но был настолько хрупким, что его буквально, можно было проломить ногой.

Дыра позволила мне втиснуться в смежное помещение, все ходы-выходы в которое были блокированы просевшим потолком и разрушенными перегородками, но внутри неожиданно оказалось сухо и пыльно. Влага сюда не попадала и, если не считать небольшого хаоса, вызванного встряской во время боевых действий на поверхности, убранство оставалось таким же, каким было в первые дни четырёхдневной войны.

Пройдя несколько комнат, я наткнулся на служебную лестницу и спустился по ней вниз, в технические помещения, созданные специально для персонала, производящего проверку поездов.

Будучи в прошлой жизни машинистом, я знал о путевом выходе и о том, что он выходит из перрона прямо к рельсам. Но сейчас рядом с задраенным вертикальным люком вибрировала и заходилась треском трещотка, лишний раз напоминая, что по ту сторону — смерть.

Иных доказательств того, что выход затоплен, мне не требовалось но, когда сойдёт вода, этот путь мог бы стать основой для быстрого отступления, в случае если твари подожмут нас на станции.

Уже на обратном пути неожиданно забарахлил интерфейс. Такое бывало и раньше, но причины подобной рассинхронизации никогда не предвещали ничего хорошего. Мрачное предчувствие обернулось головной болью.

Зная, что последует за ней, я просто остановился и сел на ступени, на одном из пролётов лестницы.

Импульс грянул через пару минут. Тряхнуло так, что с потолка посыпалась пыль, а биотический блок окончательно ушёл на перезагрузку. Положив руки на колени, я сжал кулаки, наклонил голову и терпел.

Окажись мы на поверхности пришлось бы побегать, смирившись с не иллюзорным риском обернуться тройкой изменённых. В такие моменты небеса набухают сиреневатым свечением, чтобы через некоторое время обернуться багровой вспышкой в разрядах концентрированной энергии.

Раньше считалась, что импульс проецируется от спутниковой системы и накрывает всю планету, являясь по сути подавляющим информационным потоком, взламывающим защиту биотического блока, низводящим личного ИскИна до состояния безмозглого животного, захватывающего мозг носителя.

Вот и получалось, что человек умирал как личность, а на его место приходила необременённая мыслительными процессами, руководствующаяся животными инстинктами тварь. Вот только ИскИны учились, поэтому те из изменённых кто наел жирка, напоминали скорее хищных животных, а не тупое оголодавшее стадо, несущееся на любой звук.

Раньше объяснение работы Импульса мне нравилось. Выглядело правдоподобно. Но теперь, когда люди насмотрелись на зоны нестабильности и прочую жуть, у них появились вопросы, да и чего греха таить — у меня тоже.

Всю эту жуть было просто невозможно объяснить одним только взломом программного обеспечения.

Чувствуя стандартные для импульса ощущения вроде головной боли и тошноты, я откинулся на спину и лёг прямо там, где сидел. Опасаясь потери сознания, я не хотел сверзиться со ступеней, а в глазах и впрямь темнело.

Дурнота подкатывала и отступала приливными волнами. Казалось, что я лежу на плавучем матрасе посреди бескрайнего, ночного моря. Неработающий биотический блок разорвал связь с комплексом визуального наблюдения и детекторами, я оказался один, наедине с темнотой и вспомнив про наличие фонаря выудил его из клапана разгрузки.

Что и говорить, темноту я не любил.