Закат человечества - [68]

Повезло, что Борз закинул край троса с активированной парамагнитной застёжкой на крышу вагона с первого раза.

Первым полез чеченец. Обладая наиболее атлетичным и жилистым телосложением, он без особого труда переполз над водой и уцепившись за вагон штурмовыми перчатками выбрался на его крышу.

В моём исполнении тот же набор действий выглядел куда как скромнее.

Во-первых, я едва не выронил единственную гранату из подсумка, помогла качественная липучка клапана на разгрузке, удержавшая дорогостоящий предмет от падения. Во-вторых, ободрал об трос икроножную мышцу прямо через одежду, позволив себе неловкое движение из-за болтающегося за спиной рюкзака. Ну и наконец, в-третьих, ударился рукой в самом конце и, если бы не помощь поддержавшего Волка, наверняка бы сверзился в воду.

С топтуном всё вышло ещё хуже. Он просто отказался идти дальше.

Хотя я на его месте тоже бы отказался. Попытка залезть на трос не увенчалась успехом. Скудная пища, отсутствие систематических тренировок, плохая экология и суровая работа не способствовали накоплению функциональной мышечной массы. Топтун аж трясся всем своим видом показывая, как старается, но сверзился с троса ещё до того, как добрался до воды.

— Я не смогу. Просто не смогу.

Мужик едва ли не плакал, и я его понимал. Он не хотел оставаться один на краю очага, не хотел лишаться платы за рейд от которой наверняка зависело его благополучие на ближайшую пару недель. Но он действительно не мог перелезть.

— Кинь ему свои перчатки, мы уже в очаге, нужно поторапливаться.

Несколько метров покрытого водой пространства, это не то расстояние на которое мой напарник не смог бы швырнуть свои штурмовые перчатки. Чтобы синхронизироваться с ними и активировать, не требовался высокий интеллект и развитая нейронная сеть биотического блока.

Борз выполнил мою просьбу без колебаний и вместе с падением перчаток на влажный пол, у топтуна не осталось иных вариантов как пробовать ещё раз.

На середине пути он сорвался.

К счастью, экипировка штурмового пехотинца уберегла топтуна от падения в воду. Парамагнитное крепление троса скрипнуло, но осталось на крыше вагона, когда наш спутник всем своим весом ухнул вниз, срывая ноги с захвата.

Мужичок по девичьи взвизгнул, но я его не винил. Ни раз и не два за время ходок по мёртвому городу я сжимал булки от страха и прекрасно понимал, как себя чувствует человек болтаясь в полуметре над заражённой водой. Падение в которую по меньшей мере вызовет тяжелейшие проблемы со здоровьем несмотря на защитную экипировку.

К нашему общему облегчению заминка вышла недолгой. Преодолев страх и пользуясь штурмовыми перчатками, топтун на одних руках добрался до вагона и воспользовавшись нашей помощью был благополучно затащен на его крышу.

Отдышаться мы ему не дали.

Забрав штурмовые перчатки, Волк немедленно продолжил путь, а я, подняв вольнонаёмного на ноги, подтолкнул его в спину:

— Давай шустрее, если ломать начнёт, греха не оберёмся.

Под тревожную вибрацию трещотки мы двигались по облезлым крышам вагонов, пока не преодолели весь залитый водой участок и не выбрались на перрон. Слухи об очагах не врали и свою дозу этого дерьма мы хапнули, не смертельную, но явно достаточную для того, чтобы наведаться в медицинский сектор.

Стоило нам заняться делом, как весь страх куда-то делся, да и сам очаг, скверное местечко, вытягивающее силы словно жуткий пылесос, оказался не таким уж и страшным. Хотя топтун бы вряд ли со мной согласился. И я его понимал.

Выгнутые потолки тоннеля, нависающие над нами и побитые трещинами, оказывали тяжёлое давление на психику, самой возможностью ухнуть вниз и вмять наши хрупкие тела в искорёженный металл стоящих здесь вагонов. Выпавшие из стен кабеля, опутанные вездесущим мхом и стремительно мутирующей растительностью, ссохшейся за зиму и серой, придавали тоннелю особый, ни с чем не сравнимый колорит.

Боятся при таких раскладах совсем не грех.

Спуск на перрон оказался прост как четверть кредита. Один из вагонов состава сошёл с парамагнитных рельс и позволил нам просто спрыгнуть, не выдумывая каких-либо хитрых и замороченных решений.

На перроне неожиданно поплохело Волку.

Сказать, что я удивился, это ничего не сказать. Привык, что двужильный чеченец всегда на ногах и прёт вперёд ломовым паровозом.

Так что, когда напарник осел на бетонный, заваленный мусором и грязью пол, я даже несколько растерялся. К счастью, колоть ему стимулятор не пришлось, потеря сознания была кратковременной и продлилась считанные секунды. В мотающимся свете налобного фонаря, мы подняли Борза на ноги и совместно вытащили за край очага. Подальше от воды и исходящего от неё излучения.

В таком состоянии, Волк самостоятельно идти не мог. Дурнота наваливалась на него жаркой волной и шатала из стороны в сторону, так что я сходу отметал все попытки напарника избавиться от нашей помощи и тащил его несколько сотен метров, пока от раздражающей вибрации трещотки не осталось даже следа.

Как-то незаметно, под подошвы всё чаще стали попадать человеческие кости.

Прямо по курсу из мрака и полос аварийного освещения проступала станция. Она подпирала собой ныне заваленный тоннами обломков выход на поверхность и, судя по всему, стала могилой для неисчислимого количества людей.