Захват Московии - [171]
— Да, красный… с горочками…
— Вот-вот. Еду и чувствую, что хочу писать! Остановился, вышел, начал. Писаю — и не могу остановиться!.. Льёт и льёт! Сумерки стали вокруг — а я всё стою, а из меня всё выходит и выходит… вокруг уже ночь — а из меня так и хлещет… Что бы это могло быть?
— Чёрен зашёл, красен вышел… лапами по воде иди-ходи, — вспомнил я в связи с красными горочками, вокруг которых полковник написал во сне реки и озёра.
Он как-то обтёр лицо рукой, будто скидывая что-то:
— Ну, неважно. Ничего хорошего по-любому не означает. И моча была такая красноватая… Что-то в моей жизни не может закончиться… А ты не хочешь с нами в Питер? — вдруг закончил он вопросом сержанту.
Тот недобро повёл изъеденной прыщами щекой:
— Чего я там потерял?.. Это у вас дела великие, а у нас — так, делишки…
— Но-но, не ворчи! Сам виноват. Я же предлагал тебя в спецназ устроить, но ты не соизволил.
Пьянчугин с презрением фыркнул:
— Да чего я там не видел, в этом спецназе? В гробу я его видел! Денег с гулькин нос, а опасности?.. Уколбашиваться вусмерть с рюкзаком 40 кило по пересечёнке? Людей по бошкам палкой бить? Больше делать нечего.
— У них и частные заказы есть, там бабла навалом, — заметил полковник (не отвечая на мой вопрос, что за нос у Гульки и проверяя билеты): — Так, третий путь… Время отправки — 23:55, а сейчас у нас — начало одиннадцатого…
А мне стало интересно:
— Спецназ — это такие… в пятнухах… уродлы без головы?.. Профессор на семинаре так шутился: «спецназ спецотлично и спецбыстро спецвыполнил спецзадание»… Но как — частные заказы? Приват-бюро?
Полковник засмеялся:
— А вот так — спецназ в разборках очень помогает. У нас же сейчас разбойный капитализм, какой у вас в XV веке был… Например, ты мне не нравишься или я хочу тебе нагадить, тебя опустить, или я тебе должен денег и вместо денег хочу засадить тебя в тюрьму — мало ли причин, особенно сейчас, когда люди от бабла ошалели?.. Вот я нахожу нужных людей и через них прошу спецназ, в свободное от народной работы время и за хорошие деньги, разумеется, чтобы он, как вы говорите, спец дал бы по рогам, кому надо: ворвался бы куда нужно и перевернул бы там всё вверх дном, переломал бы все чашки-ложки-компьютеры и избил бы всех сотрудников… — (Это было мне понятно — мафия тоже нанимает бандюр, чтобы те избивали хозяев кафе и ресторанов, в каждом фильме показывают, но потом что?)
Он как будто почувствовал мой вопрос:
— А дальше — по ситуации. Что-нибудь всегда найдется… В суматохе или подкинут полкило героина… Или бесхозный труп с твоим ДНК-ниточкой под дверь подложат, пусть там суд разбирается… или еще что… Им только бабла дымящегося отвали — всё сделают… Ну а суд… Знаете, Фредя, худшее у нас — суды, потому что, с одной стороны, они обязаны исполнять, что сверху велят, с другой — кушать каждый день хочется, так что выходит, что часть дел сверху приказана, часть снизу куплена, а что для правосудия остаётся?.. Ничего, мизер…
И он сказал, что мне любой историк подтвердит: суд на Руси с татарских времен имеет фиктивную, прикладную функцию — оформлять решения ханов, князей, бояр, потом — царей, коммунистов, и вообще при монголах титул «великий князь» стал продажным и покупным: возвышая одного из князей, мурзы поручали ему собирать дань, давали ему земли и рабов разоренных мелких князьков — словом, перекупали, что очень радовало великого князя и его бригаду:
— Ну и сейчас — то же самое. Да и у нас, на этапе следствия, тоже несладко — звонки сверху, сбоку, снизу, от друзей, знакомых, родных. А за кого не звонят — за того несут деньги. Что прикажете делать? Кому отказывать? А кто у нас на следствии не смог сделать дело — делает его потом, в суде… Кстати, многие к нам не идут, а идут прямо в суд, правильно считают, что, дав на следствии, они не гарантированы в суде, а дав в суде, гарантированы от неожиданностей, если только, конечно, голодный прокурор со злости в горло не вцепится и дело на доследование не вернет, что тоже бывает, — тогда плати и прокурору отдельно… А где гнилая система судов, где органы больны — там государство не стоит, я-то видел, как разрушился Союз, сам всеми руками и ногами содействовал, помогал… Беспредел, конечно, но люди сейчас перестали бояться, потому что знают: всё можно купить и выкупить… А если уж, не дай бог, угораздило в зону попасть, то и там можно жить по-царски при наличии денег…
— Да, меню, — вспомнил я.
— Вот видите. Это общество не только больное, но и преступное… Раньше хоть Политбюро боялись. Была одна дружная семья дона Иосэба. Суды приговаривали. Органы карали. Армия охраняла рубежи. А за всем присматривало недремлющее око ЧК-ГБ. А теперь?.. Шайки, бри гады, кодлы, ватаги, стаи, беспредел, бардак, базар. Вот и ругай теперь дона Иосэба!.. Кстати, недавно он опять приснился…
И полковник рассказал, что видел во сне, будто стоит лето, жара, синее небо, он, ребенок, играет на своём балконе, вдруг появился Сталин, вошёл в кухню и по-хозяйски сел за стол (на место отца), негромко сказал что-то типа «мшиа», что по-грузински значит «я голоден». Ребёнок кинулся к холодильнику, принялся доставать на стол, что было. Сталин начал есть. Ел и ел, а мальчик, не зная, что ещё предложить гостю, нашёл на плите сковородку, где тускнели тусклые остатки яичницы, кое-где подёрнутые зеленовато-синеватой плесенью; но мальчик решил всё-таки поставить сковородку на стол. Сталин, не поднимая головы, сматывая с губ паутину и выплёвывая катышки плесени, съел всё из сковородки, встал (был великан под потолок); мальчик обнял его, прижался щекой к твердому, пахнущему пылью сукну, а он погладил его по голове тяжелой ладонью, вздохнул и тяжело пробормотал: «Рогор мецодеби, чеми бичи»…
Роман Михаила Гиголашвили — всеобъемлющий срез действительности Грузии конца 80-х, «реквием по мечте» в обществе, раздираемом ломкой, распрями феодалов нового времени, играми тайных воротил. Теперь жизнь человека измеряется в граммах золота и килограммах опиатов, а цену назначают новые хозяева — воры в законе, оборотни в погонах и без погон, дилеры, цеховики, падшие партийцы, продажные чины. Каждый завязан в скользящей петле порочного круга, невиновных больше нет. Не имеет значения, как человек попадает в это чертово колесо, он будет крутиться в нем вечно.
Михаил Гиголашвили – автор романов “Толмач”, “Чёртово колесо” (шорт-лист и приз читательского голосования премии “Большая книга”), “Захват Московии” (шорт-лист премии “НОС”), “Тайный год” (“Русская премия”). В новом романе “Кока” узнаваемый молодой герой из “Чёртова колеса” продолжает свою психоделическую эпопею. Амстердам, Париж, Россия и – конечно же – Тбилиси. Везде – искусительная свобода… но от чего? Социальное и криминальное дно, нежнейшая ностальгия, непреодолимые соблазны и трагические случайности, острая сатира и евангельские мотивы соединяются в единое полотно, где Босх конкурирует с лирикой самой высокой пробы и сопровождает героя то в немецкий дурдом, то в российскую тюрьму.Содержит нецензурную брань!
Михаил Гиголашвили (р. 1954) – прозаик и филолог, автор романов «Иудея», «Толмач», «Чёртово колесо» (выбор читателей премии «Большая книга»), «Захват Московии» (шорт-лист премии НОС).«Тайный год» – об одном из самых таинственных периодов русской истории, когда Иван Грозный оставил престол и затворился на год в Александровой слободе. Это не традиционный «костюмный» роман, скорее – психодрама с элементами фантасмагории. Детальное описание двух недель из жизни Ивана IV нужно автору, чтобы изнутри показать специфику болезненного сознания, понять природу власти – вне особенностей конкретной исторической эпохи – и ответить на вопрос: почему фигура грозного царя вновь так актуальна в XXI веке?
Повесть Михаила Гиголашвили открывает нечто вряд ли известное кому-либо из нас. Открывает, убеждая в подлинности невероятных судеб и ситуаций. Сам автор присутствует в происходящем, сочетая как минимум две роли — переводчика и наблюдателя. Давний выходец из России, он лучше въедливых немецких чиновников разбирается в фантастических исповедях «дезертиров» и отделяет ложь от правды. Разбирается лучше, но и сам порой теряется, невольно приобщаясь к запредельной жизни беглецов.Герои повествования не столько преступники (хотя грешны, конечно, с законом вечно конфликтуют), сколько бедолаги с авантюристической жилкой.
Стремясь получить убежище и обустроиться в благополучной Европе, герои романа морочат голову немецким чиновникам, выдавая себя за борцов с режимом. А толмач-переводчик пересказывает их «байки из русского склепа», на свой лад комментируя их в письмах московскому другу.Полная версия романа публикуется впервые.
В литературной культуре, недостаточно знающей собственное прошлое, переполненной банальными и затертыми представлениями, чрезмерно увлеченной неосмысленным настоящим, отважная оригинальность Давенпорта, его эрудиция и историческое воображение неизменно поражают и вдохновляют. Washington Post Рассказы Давенпорта, полные интеллектуальных и эротичных, скрытых и явных поворотов, блистают, точно солнце в ветреный безоблачный день. New York Times Он проклинает прогресс и защищает пользу вечного возвращения со страстью, напоминающей Борхеса… Экзотично, эротично, потрясающе! Los Angeles Times Деликатесы Давенпорта — изысканные, элегантные, нежные — редчайшего типа: это произведения, не имеющие никаких аналогов. Village Voice.
Если бы у каждого человека был световой датчик, то, глядя на Землю с неба, можно было бы увидеть, что с некоторыми людьми мы почему-то все время пересекаемся… Тесс и Гус живут каждый своей жизнью. Они и не подозревают, что уже столько лет ходят рядом друг с другом. Кажется, еще доля секунды — и долгожданная встреча состоится, но судьба снова рвет планы в клочья… Неужели она просто забавляется, играя жизнями людей, и Тесс и Гус так никогда и не встретятся?
События в книге происходят в 80-х годах прошлого столетия, в эпоху, когда Советский цирк по праву считался лучшим в мире. Когда цирковое искусство было любимо и уважаемо, овеяно романтикой путешествий, окружено магией загадочности. В то время цирковые традиции были незыблемыми, манежи опилочными, а люди цирка считались единой семьёй. Вот в этот таинственный мир неожиданно для себя и попадает главный герой повести «Сердце в опилках» Пашка Жарких. Он пришёл сюда, как ему казалось ненадолго, но остался навсегда…В книге ярко и правдиво описываются характеры участников повествования, быт и условия, в которых они жили и трудились, их взаимоотношения, желания и эмоции.
Ольга Брейнингер родилась в Казахстане в 1987 году. Окончила Литературный институт им. А.М. Горького и магистратуру Оксфордского университета. Живет в Бостоне (США), пишет докторскую диссертацию и преподает в Гарвардском университете. Публиковалась в журналах «Октябрь», «Дружба народов», «Новое Литературное обозрение». Дебютный роман «В Советском Союзе не было аддерола» вызвал горячие споры и попал в лонг-листы премий «Национальный бестселлер» и «Большая книга».Героиня романа – молодая женщина родом из СССР, докторант Гарварда, – участвует в «эксперименте века» по программированию личности.
Действие книги известного болгарского прозаика Кирилла Апостолова развивается неторопливо, многопланово. Внимание автора сосредоточено на воссоздании жизни Болгарии шестидесятых годов, когда и в нашей стране, и в братских странах, строящих социализм, наметились черты перестройки.Проблемы, исследуемые писателем, актуальны и сейчас: это и способы управления социалистическим хозяйством, и роль председателя в сельском трудовом коллективе, и поиски нового подхода к решению нравственных проблем.Природа в произведениях К. Апостолова — не пейзажный фон, а та материя, из которой произрастают люди, из которой они черпают силу и красоту.