Загубленная любовь - [62]
Что выделяет Пилчера из ряда остальных — то, что он в конце концов был приговорён к тюремному заключению — и это после многих лет, в течение которых он терроризировал тех, кто ему не нравился, включая Джона Леннона из «Битлз» и Брайана Джонса из «Роллинг Стоунз». Но и Пилчер остался бы безнаказанным, если б не оказался зажат между собственным боссом, Виктором Келахером, и сотрудниками Управления таможенных пошлин и акцизных сборов. Полиция — сама себе закон; не так уж много людей, став жертвами головорезов в полицейской форме, оказались способны что-то с этим сделать, как может подтвердить, например, Фрэнк Кричлоу, владелец ресторана «Мангроув». У меня были надёжные друзья, которые замечали, что со мной происходит что-то плохое, и они пытались заставить меня назвать сволочей, что так меня мучили. И хотя те, кто давал мне такой совет, хотели мне только добра, они смотрели на это совсем не с той стороны. Они просто не представляли себе, как жестоко общество к наркоманам и проституткам. Мне не давали даже короткой передышки; можно было сойти с ума, думая, что в глазах этих садистов в мундирах я всегда остаюсь только трущобной тварью и не могу быть ничем иным. И хотя я всегда была крайне осмотрительна и как девушка по вызову, и как наркоманка, всё же моё слово против копа вроде Левера ничего не значило. Изнасилование оставляет не так уж много следов, но это преступление, в котором всегда есть жертва — именно поэтому многих полицейских оно по-настоящему привлекает.
Полицейский Левер и его друзья наслаждались унижением, которое я испытывала всякий раз, когда мне приходилось заниматься с ними сексом — и было достаточно ясно, что я попала в круговую ловушку всё более жестокого насилия. Чем больше Левер и его дружки измывались надо мной, тем сильнее возрастала их потребность в том, чтобы рассматривать меня как недочеловека — и соответственно всё более жестоко со мной обращаться. Левер был сама злоба; вскоре я узнала, что он широко известен тем, что избивал многих арестованных. В Ноттинг-Хилле его ненавидели так, как никого другого, а учитывая, что полицейская форма давала ему возможность практически безнаказанно проявлять яростный расизм, то неудивительно, что среди выходцев из Западной Индии определённые чувства по отношению к нему усиливались с каждым днём. Как я уже говорила, издевательства надо мной со стороны Левера постоянно усиливались, и соскальзывая от всего этого в депрессию, я искала облегчения в том, чтобы всё больше заниматься мелким воровством и подделкой чеков. Дополнительный доход, который я получала от этого, я тратила на предметы роскоши, надеясь хоть этим утешить себя. На самом же деле мне нужен был настоящий друг и его поддержка, поскольку за мелкие преступления, которыми я увлеклась, полагалось такое, что этот риск того не стоил. В конце концов я случайно узнала, что Джордано живёт в ашраме Шри Ауробиндо[176] в Пондишерри, и за несколько месяцев до его тридцатитрёхлетия я написала ему, что я просто на пределе, и что мне нужна его помощь здесь, в Лондоне. В декабре 1971 года от Джордано пришёл ответ — он писал, что вернётся в Европу, если я оплачу ему билет на самолет. Я купила билет в один конец с открытой датой, так что всё, что Джордано нужно было сделать в Индии — поспешить с оформлением нового паспорта (деньги на это я ему перевела).
Однако прошёл январь, начался февраль, и я уже начала терять надежду хоть когда-нибудь увидеть Джордано — и у меня начал складываться новый план. Один из моих приятелей-наркоманов, Карл Бристоль, стал чувствовать, что над Гроув сгущаются тучи, и решил вернуться в свой родной Ноттингем. Я отправилась с ним — это казалось хорошим способом избавиться от Левера и его дружков. Родители Карла держали там отель, и мы поселились в одном из номеров. У Бристоля нашлись в городе нужные связи, и несколько недель мы преспокойненько подделывали рецепты на лекарства и неплохо зарабатывали на продаже скоростняка и бар-битуры, полученных по этим фальшивым бумажкам. Да, всему приятному когда-нибудь приходит конец — но мы допустили крупную ошибку в том, что расслабились и слишком часто стали ходить к одним и тем же фармацевтам с рецептами на разные фамилии. Короче говоря, нас сцапали и вручили повестки в местный городской суд. Тем временем Джордано сумел наконец получить паспорт через французское посольство — его возвращение в мою жизнь задерживало только то, что процесс оказался очень длительным и со множеством препон. И вот, когда Джордано уже спешил на самолёт в Лондон, его остановил молодой человек в шафрановом одеянии и обратился к нему буквально так:
