Загубленная любовь - [35]

В конце шестидесятых и начале семидесятых Трокки был вынужден включиться в уличную торговлю наркотой. Это было ещё до того как мне стало известно, кто загребает большую часть его дохода — если б я знала, то держалась бы от него как можно дальше. Скажем так: не очень-то просто было избегать подонков, на которых работал Алекс, если ты сам — наркоман, живущий рядом с Лэдброк-Гроув. Заставить Трокки заняться уличной розницей было способом унизить его. Эта ситуация изменилась только в середине семидесятых, когда из полиции выперли последнюю волну бесчестных копов, возомнивших себя неприкосновенными, а те, кто пришли на их место, на радостях намного мягче отнеслись к людям вроде Алекса, хотя продолжали жёстко давить и вовсю эксплуатировать красивых девушек вроде меня. У Трокки сохранилась его клиентура из числа рок-звёзд, и он плотно работал с Гарреттом, который до моего отъезда в Индию расхаживал по Гроув в фиолетовой накидке. К концу шестидесятых он стал предпочитать менее вызывающий стиль в одежде. Гаррет заправлял несколькими девушками, и хотя они вообще-то работали только на улице, и класса им явно недоставало, нас с ним тянуло друг к другу. Мы оба были слишком затраханы, чтобы много заниматься сексом, но чувство между нами было — несмотря на то, что Гаррет жил в Кембридж-гарденс с блондинкой-наркоманкой, которую все звали Киска, а я состояла в гражданском браке с Джордано. Я проворачивала кое-какие сделки для Трокки, и лучше всего у меня получалось работать с Гарреттом. Вернувшись в город, я сунулась к Трокки за дозой, а так как у меня не хватало наличности, чтобы расплатиться за взятое, вскоре мне пришлось снова вернуться к торговле наркотиками для него.

— Тебе нравится Винни-Пух? — спросил Гаррет дней через десять после моего возвращения в Лондон.

— Конечно, я помню сказки про него ещё со времён детства, воспринимаю его тягу к мёду сквозь призму героина. Я не согласна с идеей, что он просто бестолковый медвежонок — с моей точки зрения, это у него пристрастие. А настоящая проблема в том, что «чистенькие» не понимают логики наркоманов, они не представляют себе, к чему может привести тебя зависимость.

— Так что? Хочешь съездить в Сассекс, на Котчфорд-фарм, где А. А. Милн придумывал и писал истории про Винни-Пуха?

— Можно.

— Бля, могла бы и побольше энтузиазма проявить.

— Классно! В истории, где Винни-Пух лопал много-много мёда, а потом застрял в пустом стволе дерева или ещё в какой-то норе, заложен глубокий экзистенциальный смысл. Впрочем, не думаю, что мы отправимся в Стоакровый лес[122], чтобы обсуждать эти философские построения в естественном для этого антураже. На повестке дня явно есть что-то ещё.

— Мы едем повидаться с Синатрой.

— С кем именно из Синатр?

— Это плотник, который перестраивает Котчфорд-фарм для нового владельца[123].

— А почему его зовут Синатра?

— Потому что его так зовут.

— Да брось ты, не может это быть его настоящим именем, это он прозвище себе такое взял — и должно быть, не без причин…

— Он поёт, как кенар, стоит на него хоть немного надавить.

Мы ещё какое-то время пикировались, потом влезли в мини — «купер» Трокки и направились на юг. Гаррет явно из-за чего-то злился, и в конце концов я сообразила — это потому, что я не выказала никакого интереса по поводу того, кто же стал новым владельцем Котчфорд-фарм. Как только я спросила об этом, Гаррет с огромным воодушевлением сообщил мне, что «Уголок Винни-Пуха» недавно был приобретён Брайаном Джонсом из «Роллинг Стоунз». Вообще-то гитариста совсем недавно вышибли из группы, так что если б я стремилась к педантичности, могла бы поддеть Гарретта на том, что он не указал, что Джонс — бывший «роллинг стоун». Самому Гарретту надо было повидаться с Синатрой, а моей задачей было развлекать Джонса, чтобы позволить Гарретту мило поболтать с плотником. Тогда я ещё не знала, кто такой Нобби, хотя это имя всплывало в разговорах между Гарреттом и Трокки с настораживающей частотой. Гаррет должен был передать Синатре какие-то сообщения от Нобби, а заодно снабдить этого своего знакомца неким особым скоростняком, который лишь недавно синтезировали впервые. Я предполагала, что речь идёт о какой-то сделке по поводу наркотиков, но там явно был замешан и ещё какой-то бизнес. А я уже давным-давно усвоила, что ни к чему совать нос в нелегальную деятельность, которая меня не касается. Есть много такого, чего лучше не знать.

Как я уже сказала, в Индии я употребляла опиаты, чтобы легче переносить долгие путешествия на автобусе через всю страну. В мини — «купере», который вёл Гарретт, было очень удобно, да и ехать было не так уж далеко, но тем не менее, проведя некоторое время в пути по заброшенным районам южного Лондона, я укололась и потихоньку поплыла. Доза начисто избавила меня от любопытства в отношении того, что именно затевал Гарретт. А к концу дня это вообще уже не имело значения. Гораздо важнее, что героин сильно притуплял чувство неизменно возникавшее у меня, когда бы я ни проезжала через южные окраины Лондона, потому что именно здесь я дала жизнь Ллойду. Не знаю точно, сколько времени заняла поездка — когда мы прибыли на Котчфорд-фарм, Гаррет похлопал меня по щекам, и я проснулась. Гаррет разнылся, что я должна была составить ему компанию в такой скучной дороге, и хотя он знал, что я наркоманка, всё-таки не ожидал, что я отрублюсь. Я пообещала, что весь обратный путь до Лондона буду бодрствовать, и это его несколько смягчило. Гаррет постучал в переднюю дверь — ему ответил Брайан Джонс.