Загубленная любовь - [36]
— Это Джилли. Она — предложение мира от Нобби, — сообщил Гаррет музыканту. — Могу я поговорить с Синатрой?
— Нобби — козёл!
— Отстёгивай ему денежки вовремя, и всё будет в порядке.
— Я ему давно уже не платил.
— Ну тогда Джилли — не сувенир. Раз так — она должна служить напоминанием.
— Она знает Нобби?
— Нет, она профи — работает «хозяйкой» в «Кеннеди». А в самом начале шестидесятых, ещё девчонкой, работала в «Генерале Гордоне».
— Моя подружка наверху отдыхает.
— Ну так если она вырубилась, какие проблемы? Перебор скоростняка, да? Уже не встаёт?
— Ты хочешь сказать, чтоб я её через заднюю дверь впустил?
— Ага. Мне надо приватно сказать Синатре пару слов. Если ты не дашь Джилли развлечь тебя, тогда тебе самой придется её развлекать — у меня дела только с Синатрой.
— Нобби и на него рассержен, да?
— Погубит тебя твоё любопытство.
— Синатра встречался с Нобби вчера в городе — как-то всё это странно.
— Ты мне только скажи, где его найти.
— Он там, с другой стороны дома, загорает у бассейна.
— Классная работка, мне бы такую. Я думал, он тебе дом перестраивает.
— Он предпочитает сачковать, я ему всё равно плачу.
Джонс провёл нас сквозь дом и выпустил Гарретта
через заднюю дверь. Меня проводили в затемнённую комнату, в которой был установлен восьмимиллиметровый проектор. В аппарате была плёнка, и Брайан запустил её, прежде чем сесть рядом со мной и положить руку мне на плечо. Это была любительская съёмка вечеринки, где Джонс был вместе с остальными участниками «Ролллинг Стоунз». Он сидел в кресле и мастурбировал, а несколько симпатичных девушек с обожанием смотрели на него. Самодовольная улыбка на его лице говорила, что он необычайно собой доволен. Джонс мог выбрать себе любую из этих девушек, однако предпочел кончить сам по себе. Когда плёнка кончилась, Брайан перемотал её, а потом поставил другую, на которой он в номере отеля занимался сексом с двумя девушками. В начале фильма блондинка была под ним, а брюнетка лежала рядом с ними. Примерно через минуту этого действа фильм прервался, там был сделан грубый монтаж. Далее запись пошла снова, только теперь Джонс имел стоящую раком брюнетку, а блондинка лежала возле них. Это тоже продолжалось секунд шестьдесят, потом шла ещё одна вырезка и склейка. В последнем эпизоде фильма Брайан лежал на спине, повернув голову так, что мог целоваться с брюнеткой, в то время как блондинка, стоя на коленях, правой рукой гоняла ему шкурку, а средним пальцем левой работала взад-вперёд у него в заднице. Этот фильм, как и предыдущий, был немым, но судя по спазмам мышц Джонса, похоже было, что он вот-вот дойдёт до оргазма. Впрочем, плёнка кончилась раньше, чем кончил Брайан.
— Они тебе понравились? — спросил Джонс.
— Очень даже, красивые девочки. Кто они?
— Я не знаю, как их зовут.
— А кто снимал фильм?
— Ты когда-нибудь трахалась с тёлками? — отпарировал Джонс мой вопрос своим.
— Конечно, но только, чтобы доставить удовольствие парням — многие любят смотреть, как две девицы друг друга имеют.
— Перепихнёшься с моей подружкой?
— А она захочет заниматься этим со мной?
— Я её спрошу.
— А ты сам ничем не хочешь со мной заняться?
— Гаррет сказал правду, у меня не встаёт. Слишком много скоростняка.
Джонс поднялся и спустил штаны. Его инструмент дрябло висел. Я потянулась к нему, и он дёрнулся вверх. Брайан шагнул ко мне, и я направила его член себе в рот. Вдруг он начал таскать меня за волосы, и тут я обеими руками схватила его за яйца и сильно сдавила, одновременно впившись зубами в его мужское достоинство. Гитарист взвыл и, как только я его выпустила, отступил назад. Я вскочила и отвесила ему кулаками в лицо. Он свалился, и я пнула его. В этом году июль был необычайно жарким, но я была вынуждена носить высокие чёрные кожаные сапоги, которые купила для работы в «Кеннеди». У меня просто не было другой обуви, а та пара, в которой я ходила в Индии, ко времени моего возвращения в Лондон совсем развалилась.
— Ты, мудак хренов! — выплюнула я Джонсу. — А ведь ты был моим кумиром, только теперь — всё! Если я с тебя ничего не беру, это не значит, что надо мной можно измываться!
Бывший «стоун» скрючился эмбрионом, так что там я и оставила его лежать со спущенными штанами. Промаршировала к бассейну, но стоило мне к нему выйти, поглощённый разговором с Синатрой Гаррет махнул мне, чтобы я вернулась в дом. Я решила, что с меня хватит, вышла через переднюю дверь и села за руль «мини». Ключи торчали в замке зажигания, так что я завела машину и принялась реветь двигателем как можно громче. Я бешено давила и давила на газ, пока Гаррет не вышел из дома и не сел рядом со мной.
— Что с тобой за херня? — поинтересовался он, шарахнув дверцей машины.
— Этот гадёныш Джонс решил, будто имеет право ловить свой кайф, избивая меня.
— Я кажется слышал что-то вроде драки, пока был у бассейна.
— Так какого ж ты не вмешался? А я‑то думала, ты сутенёр из тех, что заботятся о своих девочках.
— А как же — о своих девочках я очень даже забочусь. Но пока ты не начнёшь сдавать мне большую часть заработка, заботься о себе сама.
— Я здесь не на заработках — я делала тебе одолжение, причем бесплатно. А ты не собираешься выполнить свои обязанности, а именно вернуться туда и выбить из этого хренососа всё его дерьмо?
Стюарт Хоум – автор нескольких романов и культурологических работ. Среди них «Вызывающая Поза», «Без Жалости», «Манифесты Неоиста/Документы Арт-Забастовки». Его романы «Медленная Смерть», «Предстань Перед Христом и Убийственная Любовь», а также отредактированные им сборники «Захватчики Сознания: Читатель в Психологической Войне», «Культурный Саботаж и Симптоматический Терроризм» также вышли в издательстве Serpent's Tail. Хоум живет в Лондоне. ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ: Книга содержит ненормативную лексику и не предназначена для несовершеннолетних.
Стюарт Хоум (род. в 1962 г.) — автор нескольких культовых романов и культурологических работ — давно уже перерос рамки лондонского литературного андеграунда, радикального искусства и политической сцены, став таким же знаковым явлением, как и Хантер Томпсон или Уильям Берроуз. Он остался одним из немногих, кто сохранил в себе «дикий дух конца семидесятых», эпохи панк-рока, и остался верен ему в последующие годы. Аутодидактический скинхед, арттеррорист, знаменитый медиа-прэнкстер контркультуры, основатель плагиатизма, классик панк-фикшн — все эти ярлыки, приклеенные Хоуму журналистами, не дают о нем полного представления.
Банда социально амбициозных скинхедов устраивает беспорядки в лондонском арт-мире, интригами провоцируя возрождение и жестокую гибель эфемерного авангардного арт-движения. Потакая массовому читателю, «Медленная Смерть» использует непристойности, чёрный юмор и повторения во имя иронической деконструкции. Животный секс всегда нагляден, а традиционные представления о литературном вкусе и глубине отброшены ради греховной эстетики, вдохновлённой столь разными авторами, как Гомер, де Сад, Клаус Тевеляйт и культовый писатель семидесятых Ричард Аллен.
Герои романа путешествуют во времени из современного восточного Лондона в криминальные трущобы эры Джека Потрошителя. Алхимия, магические трансформации, психогеографические изыскания и проституция, вампиризм, каннибализм, некромантия — темы этого экспериментального романа, построенного и соответствии с концепцией постмодернистского анти-нарратива. В этом произведении также раскрывается истинная сущность Джека Потрошителя.
Лондон — город закона и преступлений, город Джека Потрошителя и Шерлока Холмса. Лондонские истории вытекают из стен, просачиваются сквозь них, идут вверх по канализационным трубам, туннелям метро и выходят наружу через мостовые. Они петляют, пробираясь по извилистым переулкам, которые появились задолго до того, как была изобретена система упорядоченного планирования. Они шепчут свои секреты на рыночных площадях, где говорят на всех языках мира, где торгуют всем — от фруктов и овощей до детских жизней. Они дрейфуют ночами по течению старой Темзы, медленно поднимаются вверх из храмов коммерции, проходят по залам Парламента, по соборам, заложенным древними королями, по туннелям, прокопанным инженерами викторианской эпохи.
"Встан(в)ь перед Христом и убей любовь" - любопытная книга. Речь в ней пойдет о: психическом расстройстве, магии, Лондоне, еде, мыслительном контроле и - человеческих жертвоприношениях.Критики писали о романе Стюарта Хоума так: "Этот возмутительно талантливый роман - дерзкое исследование секса и оккультизма, как в качестве жизненных идеологий, так и в качестве способов высшего познания. Здесь традиционные границы между автором и критиком, фантазией и реальностью, писателем и читателем попросту уничтожаются!".
В литературной культуре, недостаточно знающей собственное прошлое, переполненной банальными и затертыми представлениями, чрезмерно увлеченной неосмысленным настоящим, отважная оригинальность Давенпорта, его эрудиция и историческое воображение неизменно поражают и вдохновляют. Washington Post Рассказы Давенпорта, полные интеллектуальных и эротичных, скрытых и явных поворотов, блистают, точно солнце в ветреный безоблачный день. New York Times Он проклинает прогресс и защищает пользу вечного возвращения со страстью, напоминающей Борхеса… Экзотично, эротично, потрясающе! Los Angeles Times Деликатесы Давенпорта — изысканные, элегантные, нежные — редчайшего типа: это произведения, не имеющие никаких аналогов. Village Voice.
Если бы у каждого человека был световой датчик, то, глядя на Землю с неба, можно было бы увидеть, что с некоторыми людьми мы почему-то все время пересекаемся… Тесс и Гус живут каждый своей жизнью. Они и не подозревают, что уже столько лет ходят рядом друг с другом. Кажется, еще доля секунды — и долгожданная встреча состоится, но судьба снова рвет планы в клочья… Неужели она просто забавляется, играя жизнями людей, и Тесс и Гус так никогда и не встретятся?
События в книге происходят в 80-х годах прошлого столетия, в эпоху, когда Советский цирк по праву считался лучшим в мире. Когда цирковое искусство было любимо и уважаемо, овеяно романтикой путешествий, окружено магией загадочности. В то время цирковые традиции были незыблемыми, манежи опилочными, а люди цирка считались единой семьёй. Вот в этот таинственный мир неожиданно для себя и попадает главный герой повести «Сердце в опилках» Пашка Жарких. Он пришёл сюда, как ему казалось ненадолго, но остался навсегда…В книге ярко и правдиво описываются характеры участников повествования, быт и условия, в которых они жили и трудились, их взаимоотношения, желания и эмоции.
Ольга Брейнингер родилась в Казахстане в 1987 году. Окончила Литературный институт им. А.М. Горького и магистратуру Оксфордского университета. Живет в Бостоне (США), пишет докторскую диссертацию и преподает в Гарвардском университете. Публиковалась в журналах «Октябрь», «Дружба народов», «Новое Литературное обозрение». Дебютный роман «В Советском Союзе не было аддерола» вызвал горячие споры и попал в лонг-листы премий «Национальный бестселлер» и «Большая книга».Героиня романа – молодая женщина родом из СССР, докторант Гарварда, – участвует в «эксперименте века» по программированию личности.
Действие книги известного болгарского прозаика Кирилла Апостолова развивается неторопливо, многопланово. Внимание автора сосредоточено на воссоздании жизни Болгарии шестидесятых годов, когда и в нашей стране, и в братских странах, строящих социализм, наметились черты перестройки.Проблемы, исследуемые писателем, актуальны и сейчас: это и способы управления социалистическим хозяйством, и роль председателя в сельском трудовом коллективе, и поиски нового подхода к решению нравственных проблем.Природа в произведениях К. Апостолова — не пейзажный фон, а та материя, из которой произрастают люди, из которой они черпают силу и красоту.