Заговор Высокомерных - [41]

– Ну, ясно. Ты – соперница. Ей хочется быть главной, а уже не может. А тут еще перед глазами такая молодая и успешная дочь. Поменьше ее слушай. Она в тебе нуждается гораздо больше, чем ты в ней.

Дарья с большим вниманием посмотрела на сокамерницу. Вот уж не ожидала от нее подобных речей.

– А вообще может тебе эти придирки только кажутся? – предположила, не замечая ее взгляда, Маха. – Или характер у нее такой. Любит всех критиковать.

– Не думаю. Какими бы планами я с ней не делилась – все всегда воспринималось в штыки. Начиная от того, какой костюм купить и заканчивая идеей записаться в автошколу. Даже сейчас, хоть и видимся редко, и то, когда пошли в ресторан, она раскритиковала мой выбор блюд. Хотя ей-то какое дело? Это ужасно. Против автошколы она была якобы потому, что обо мне заботится. А когда я хотела поступить в медицинский, она постоянно нудела, что это не мое. Пока я документы в консерваторию не подала. Да и мужа, по сути, она мне выбрала… В общем, жизнь мне поломала в каком-то смысле. Я выучилась на специальность, на которую и не думала идти, замуж вышла за нелюбимого мужчину. От него даже детей не родить. А она внуков начала просить. И чего добилась? Только того, что я теперь никогда и ничего ей не рассказываю о себе. Обижается. Ну да что посеешь то и пожнешь. Никогда мать не будет мне подругой.

Дарья впервые за долгое время так разоткровенничалась с кем-то. Обычно она старалась не думать обо всем этом. Понимала, что жить прошлыми обидами не разумно. Но отношения с матерью и сейчас не клеились. Ей было обидно, что мать, вместо того, чтобы поддерживать, всегда старается уколоть ее. Это причиняло бы боль любому человеку, кем бы он ни был и каких бы высот не достиг.

– Нормальная мать не станет критиковать дочь. Для нее ее девочка всегда самая лучшая. Критикуют только те, кто своих дочерей не любит, – заметила соседка.

– Да ты прям психолог, – пошутила Дарья.

– Хотела им стать когда-то. Но мне тоже семья жизнь сломала. Только в большей степени отец. Мое детство прошло в ужасных условиях. Родители пили. Мать постоянно орала на меня. Отец по любому поводу избивал. До сих пор помню материны крики: «Ты скандалистка! Ты скандалистка!» А мне-то всего девять лет тогда было. Иногда хотелось выйти в окно, честное слово. В пятнадцать я в первый раз сбежала из дома. В шестнадцать наглоталась таблеток, потому что боялась отца. Он узнал, что я полгода не была на уроках. Меня откачали. Потом две недели в дурдоме. А дальше – скитания по разным городам автостопом, жизнь у случайных знакомых на квартирах, водка, иногда наркотики. Родила сына, привезла его матери. Отец уже умер к тому времени. Ребенку скоро десять лет, а я его видела, когда ему еще года не было. И вот за групповое ограбление и нанесение тяжких телесных повреждений, повлекших смерть, сижу тут.

Лисневская ошарашенно слушала. Ее собственные детские размолвки с матерью теперь показались чепухой.

– Так у тебя есть сын? – неподдельно изумилась Дарья.

Шаги за дверью помешали Махе ответить. Послышался лязг ключа. На пороге появилась сотрудница СИЗО в форме. Зинаида Ивановна, кажется. Ее больше знали под прозвищем «Зина-массовик». Она занималась организацией развлекательных мероприятий для заключенных: различных концертов и конкурсов а-ля «мисс/миссис-СИЗО».

– Так, девочки. Быстренько сообразили, что будете представлять на конкурс «Алло, мы ищем таланты» к празднику, – распорядилась Зинаида Ивановна. – Тихонова…

Она выжидающе поглядела на Маху.

– Вот, она эту… филармонию окончила… Пусть она и участвует, – та моментально сориентировалась и перевела стрелки на сокамерницу.

– Ага. Лисневская, – кивнула Зинаида Ивановна. – Запишу на участие. Смотри, чтоб номер на послезавтра был готов.

Дарья толком не успела сообразить, что ответить, как дверь уже закрылась.

– Ты что! – возмущенно накинулась она на Маху. – Что б я в таком участвовала?!

– Да не кипятись ты! – невозмутимо заметила та. – Выйдешь, споешь что-нибудь. Трудно, что ли?

– Дура ты! – зло огрызнулась Лисневская. – Разве подозреваемых в убийстве на концерты допускают?

– Так ты что, тоже убила кого-то? – вытаращилась на нее соседка.

А ведь и правда, Дарья ей так и не рассказала, за что попала сюда…

– Нет, – пробурчала она. – Давай об этом как-нибудь потом.

– Как хочешь, – легко согласилась Маха. – Так о чем мы… А, про сына. Да, есть. У тебя, как я поняла, детей нет?

Лисневская отрицательно покачала головой.

– Чтобы иметь ребенка, сначала нужно встретить мужчину, от которого хотелось бы его родить, – произнесла Дарья с грустью.

– Ну, мужика-то тебе, вроде, не проблема завести. Одного такого мы уже знаем… – Маха подмигнула.

– Если ты про Каплина, то даже не начинай, а то опять получишь по лицу. Я такое натворила, что он меня теперь совсем перестанет уважать. Да и не вижу я никакой влюбленности. Он вообще избегает на меня смотреть.

Дарья была уверена – то, что случилось, его, без сомнения, глубоко уязвило. И он, скорее всего, теперь будет держаться с ней еще холоднее.

– На счет «получишь по лицу» – смотри, чтоб сама не огребла. Я тебя не трогаю только потому, что у меня принцип детей не бить. А по поводу мужика – если ему нравится женщина, он может очень смущаться рядом с ней, – изрекла Маха серьезным тоном.