Заговор корсиканок - [2]

– А почему вы явились рассказывать это мне? Сегодня дежурит комиссар Мюра, так или нет?

– Дело в том…

– Да в чем же, черт побери?

Инспектор нервно сглотнул.

– Убиты офицер полиции Пьетрапьяна, его жена и отец…

– Что?!

Сервионе вскочил, а Анджелина тихонько застонала.

– Они прикончили Антуана?

– Да…

– …и Анну, и дедушку Доминика… – бесцветным голосом закончил пораженный комиссар.

– Да, спаслись только бабушка и трое малышей.

– Каким образом?

– Понятия не имею.

– А кто сообщил нам?

– Туристы… Они слышали выстрелы… Комиссар Мюра и его бригада сразу выехали на место.

– Ладно… Мы тоже туда отправимся. У вас есть машина?

– Ждет внизу.

Надевая галстук и башмаки, Сервионе продолжал расспрашивать:

– Есть хоть какие-нибудь предположения, что за сволочь могла это сделать?

– Пока ни единого, вот только…

Оноре вскинул голову:

– Только – что?

– Шесть месяцев назад Пьетрапьяна арестовал жену Кабри за мошенничество и шантаж. Она все еще за решеткой.

– Ну и что?

– Кабри поклялся отомстить за свою супругу Анаис.

– Кабри… Кабри… Это парень из банды Консегюда, верно?

– Можно сказать, правая рука.

– Ладно. Позвоните и распорядитесь, чтобы обоих бандитов притащили ко мне в кабинет, да поживее.

Пока Кастелле передавал приказ, комиссар прощался с Анджелиной.

– Не жди меня, мамочка. Вряд ли я вернусь до завтрашнего утра. Но, клянусь тебе, если Кабри и Консегюд замешаны в этом преступлении, я заставлю их жестоко раскаяться! Ну, вперед, Кастелле!

Как только мужчины уехали, благочестивая Анджелина стала молиться о спасении душ соотечественников, но, будучи еще и корсиканкой, не забыла попросить Всевышнего помочь ее мужу отомстить за невинные жертвы.

Пьетрапьяна приехали из Корте. Семья перебралась на континент, точнее, в Ниццу, более полувека назад, надеясь сколотить состояние. Доминик был портным. Мечты о богатстве не сбылись, и в конце концов нужда заставила его поселиться со всеми домашними в старом городе, на улочке у самого подножия Замковой горы. Насмешники прозвали эту часть города «малой Корсикой», поскольку жили там лишь переселенцы – островитяне, преуспевшие в жизни не больше Пьетрапьяна. Из всех детей, родившихся в этих старых семьях за долгие годы борьбы с неудачами, только Антуан, единственный сын Доминика и Базилии, остался с родителями. Получив звание офицера полиции, он сразу женился на своей землячке, Анне Баттини, с которой познакомился в отпуске. Анна достаточно любила мужа, чтобы согласиться жить в очень трудных условиях. На жалованье Антуана приходилось не только воспитывать троих детей, но и помогать старикам не умереть с голоду.

Как только выпадала свободная минутка, Сервионе, покинув уютную квартиру на бульваре Римбальди, отправлялись в «малую Корсику» повидать земляков. Во-первых, Пьетрапьяна – как уроженцы Корте, тс были им ближе всех. Затем – самых старых, бастийцев Поджьо. Старому Шарлю уже стукнуло восемьдесят, а его жена Барберина недавно отпраздновала семьдесят восьмой день рождения. Они кое-как перебивались благодаря тому, что все корсиканцы в Ницце считали своим долгом поручать ремонт часов только старику Поджьо. Потом Сервионе навещали бакалейщиков Жана-Батиста и Антонию Мурато, выходцев из Бонифачо. Обоим перевалило за семьдесят, но по сравнению с Поджьо они считались молодыми. Следовало заглянуть и к Паскалю и Коломбе Пастореччья, родившимся в Аяччо три четверти века назад в одном и том же месяце. Пастореччья держали небольшую колбасную лавочку, где можно было купить главным образом паштет из дроздов, фигателли, бруккьо[1], «Ньоло», а порой и несколько бутылок «Орсино». Последними в списке значились Амеде и Альма Прато из Порто-Веккьо (семидесяти восьми и семидесяти шести лет от роду). Эту пару спасало от голодной смерти только то, что Амсде чинил старую обувь, а Альма оказывала медицинскую помощь беднейшим семьям округи.

Сервионе по мере возможности поддерживали этих несчастных, чьей судьбой не слишком интересовались даже их собственные дети. И теперь Анджелина с тревогой думала, что станется со старой Базилией и тремя малышами Антуана.

В ущелье Вилльфранш, в крошечном садике у лачуги, которую снимали Пьетрапьяна, комиссар Мюра объяснял коллеге:

– Похоже, Пьетрапьяна играли в шары, когда неожиданно нагрянули те…

– Вы уверены, что их было несколько?

– Судя по следам, по меньшей мере трое… Приехали на машине. Никакой борьбы, по-видимому, не было – все слишком быстро кончилось. Стреляли, очевидно, из автоматов… Пули уже нашли…

– И нет ничего, что могло бы навести нас на след преступников?

– Увы…

– А где бабушка?

– В хижине, с малышами.

– Как она?

Мюра молча пожал плечами. Но Сервионе продолжал настаивать:

– Она не видела убийц?

– Уверяет, будто нет.

– Будто?

– У меня такое впечатление, что мадам Пьетрапьяна молчит от страха.

– Я ее понимаю. Если только тс, другие, узнают…

– Разумеется…

– Ладно. Пойду поговорю с ней.

Бабушка Базилия неподвижно сидела на стуле возле печки. Маленькая Роза играла с куклой у ее ног, а двое детей постарше, Жозеф и Мария, что-то строили.

Когда вошел комиссар, Базилия подняла голову и по морщинистым щекам заструились слезы.

– Бедная моя Базилия, – сдавленным от волнения голосом пробормотал Сервионе.