Заговор графа Милорадовича - [147]

При возвращении Гучков с Шульгиным, сообщившие о воцарении Михаила на митинге торжественно встречавших их железнодорожников, были буквально схвачены публикой, а текст отречения Николая удалось сохранить только хитростью! И днем 3 марта Родзянко и все остальные вынужденно просили Михаила Александровича не действовать на нервы истинным хозяевам столицы — только Милюков с Гучковым персонально готовы были рискнуть головой великого князя, сделав его царем!

Программа (та самая, согласованная с Советом, со всеми ее «временными» пунктами), а также состав нового правительства, и были опубликованы в ночь с 3 на 4 марта одновременно с манифестами об отречении от престола Николая II и великого князя Михаила Александровича. Причем при публикации добавлено: «Временное правительство считает своим долгом присовокупить, что оно отнюдь не намерено воспользоваться военными обстоятельствами для какого-либо промедления по осуществлению вышеизложенных реформ и мероприятий.»

Вот тут-то Алексеев и прочие генералы и поняли, ради чего и кого они сами заставили отречься законного русского царя! Если уж раньше невозможно было выиграть войну, то что было возможно теперь?

Заметим, что если в 1825 году только обманом можно было завлечь солдат в офицерскую и генеральскую революцию, то в 1917 году потребовался заведомый обман, чтобы завлечь в солдатскую революцию офицеров и генералов.

Увы, в России не было одной единой правды для всех — и для солдат, и для генералов. В этом-то ее трагедия! — и это подтверждается нижеприведенным рассказом о завершении жизненного пути великого русского человека Тимофея Ивановича Кирпичникова.

У Гучкова руки опустились не сразу.

По просьбе Гучкова и Шульгина Николай II задним числом (3 часами дня 2 марта) назначил новым премьер-министром князя Г.Е.Львова (совершенно безликая фигура: вынужденный компромисс между Милюковым и Гучковым, не отдававшим первенство ни друг другу, ни самостоятельному Родзянке!), главнокомандующим — великого князя Николая Николаевича, а командующим Петроградским военным округом — генерала Л.Г.Корнилова.

Великий князь едва успел добраться с Кавказа до Могилева, как Временное правительство было вынуждено извиниться по поводу того, что истинные хозяева не желают видеть во главе армии представителя династии. Великого князя заменили М.В.Алексеевым.

Дольше удалось продержаться Корнилову — этому бравому генералу предстояло наводить порядок в столице в условиях действия Приказа № 1. Начал он круто: с ареста 7 марта императрицы Александры Федоровны.

9 марта к ней присоединили привезенного из Могилева супруга. Формально это были распоряжения Временного правительства, сумевшего в такой форме противостоять требованиям Совета, желавшего заключить царское семейство в Петропавловскую крепость. Но вот почему никто в мире не взял под защиту царских детей, разделивших с начала и до самого конца судьбы своих несчастных, но отнюдь не безвинных родителей — виновных хотя бы в неквалифицированном управлении воюющей страной, с какой бы позиции это ни рассматривать?!

Лидерами же Совета продолжал руководить страх за собственные шкуры. Эти деятели не понимали, что всей веренице предателей (начиная с великого князя Николая Николаевича и генералов Алексеева и Корнилова) возвращение к власти царя — еще больший нож в сердце, чем питерским рабочим и солдатам!

Что же касается широчайших масс, то нелепейшие несчастья, завершавшие царствование, начавшееся с кровавой Ходынской давки 1896 года, никак не прибавили симпатии к царю. Упорная же пропаганда Прогрессивного блока против Распутина и царицы-немки достигла цели.

Вот что записал 7 марта 1917 в своем дневнике генерал В.И.Селивачев (в то время — один из командиров дивизий, летом того же года — командующий армией и сторонник Корнилова, а в 1919 году — один из руководителей Красной Армии, тогда же умерший от тифа): «Вчера одна сестра милосердия сообщила, что есть слух, будто из царскосельского дворца от государыни шел кабель для разговоров с Берлином, по которому Вильгельм узнавал буквально все наши тайны. Страшно подумать о том, что это может быть правда — ведь какими жертвами платил народ за подобное предательство?!!» Умным или глупым генералом был Селивачев, но все же это — высококвалифицированный работник умственного труда, получивший элитарное образование. Что же спрашивать с менее образованных ста миллионов его соотечественников? Теперь все вздохнули с облегчением: беды России, казалось, были уже позади!

Одним из последующих популистских шагов Корнилова было награждение главного героя Революции — Тимофея Кирпичникова. Вопреки всем последующим инсинуациям (вплоть до нынешних времен) о безвестных инициаторах стихийного восстания, Кирпичников не был ни безвестным, ни обойденным заслуженной наградой. Корнилов наградил его Георгиевским крестом 4-й степени (№ 423492) и произвел в подпрапорщики — это был единственный отмеченный участник революции и вообще единственный человек, награжденный таким боевым орденом за заслуги в тылу, а не на фронте!

В первые два месяца революции Кирпичников был невероятно популярен — его портреты висели повсюду и выставлялись в витринах магазинов. Затем его популярность круто пошла вниз — совершенно не случайно и в полном соответствии с его принципиальностью, незаурядным мужеством и решительностью.