Загляни ко мне на Рагнарёк - [12]
— Пахнет как-то… и шлемы неправильные, — скривился Данька. — Во всех фильмах и мультиках у викингов шлемы рогатые. Почему у этих шлемы без рогов?
— А зачем им рога, они же викинги, а не коровы, — сказала валькирия. — Бодать противника — неэффективный боевой прием. Украшения в виде рогов на шлеме носят только боги и волшебные существа вроде нас, валькирий. Между прочим, рога — это знак плодородия, а не воинской доблести. Воинам плодородие ни к чему, а богам сгодится. Ты разочарован? Все не так, как ты представлял? Это неважно, что тебе не нравится. Они получили то, о чем мечтали, когда были людьми. В коротенькой людской жизни они часто голодали — а тут каждую ночь для них жарится волшебный вепрь Сэкхримнир, который утром оживает и снова дает себя зажарить. Они пили слабенький невкусный эль, да и то немного — пьяный не повоюет, не поведет корабль, не вспашет, не посеет. А тут — хоть купайся в крепких напитках. Они могли умереть каждый миг — а здесь нет вообще никакой опасности. Они мерзли — а в нашем доме всегда тепло. Их не всегда уважали — а здесь им поют славу лучшие скальды. Может быть, больше всего они страдали от усталости, потому что война — очень тяжелый труд. А здесь — вечный отдых. Сядь, маленький бог, на свободное место, и вкуси пищи бессмертных.
— И я, — встрял Влад.
— Тени не едят, — отрезала валькирия и ушла в другой конец «сарая». Два воина раздвинулись на скамье.
— Садись, малой, — икнул один и глотнул из чаши. — Рано тебя в Вальхаллу забри… забрали. Ну, такая судьба военная, ей виднее, на какую стрелу кого напороть. Рана-то болит?
— Нет, — ошалело ответил Данил.
— Это хорошо, — кивнул воин. — Обычно первые двести лет раны маленько ноют.
— Нет, не болит, — сказал Данька. — Вот зуб болит. От холодного.
— Зуб? — обрадовался воин. — Нехорошо. Так я тебе его щас… в лучшем виде. Где мой меч?
Данька представил, как лихой скандинавский стоматолог бронзовым мечом вырезает ему больной зуб вместе с челюстью… нет, вместе с головой…
— Не надо, — сказал он. — Пусть болит. Это для воспитания. Какой же я герой, если не могу терпеть боль?
Мужик уважительно посмотрел на мальчика.
— Это слова истинного воина, — одобрил он. — Пусть болит. Если хочешь, я тебе с другой стороны в морду дам. Будет с двух сторон болеть.
— А у меня зуб не болит, — отвлек на себя внимание Влад.
— У тебя нечему болеть, — сказал воин. — У Тени нет зубов.
— Да почему я тень?! — взвыл Влад. Но воин отвернулся и продолжил беседу с Данькой:
— Ты меня уважаешь? Я — великий воин. Я — Хрумхард ап Торгейс из Торсканфьорда. Сейчас я спою тебе, чем я славен, а ты будешь внимать с этим… как его… забыл… ну, с чем там внимают. А потом ты споешь мне, чем ты славен. И я буду внимать… с этим… ну, с тем же самым.
И запел хриплым басом:
Потом следовал длинный список, кого, когда и как побил означенный Хрумхард. Данька притомился и с тоской поглядывал на блюдо перед ним. Там лежала огромная жареная кабанья голова и пахла умопомрачительно. Данька, воспитанный на полуфабрикатных котлетах, не знал, что мясо может так пахнуть. «Вот сейчас он закончит свое стихотворение, и я поем», — подумал Данька. Вдруг глаз у жареной головы открылся и подмигнул мальчику.
— Ой! — Данька вцепился в рукав Влада.
— Не щипись, — отстранился Влад. — Меня нет, я Тень.
— Мне показалось… голова подмигивает!
— Она жареная, она не может подмигивать, — логично возразил Влад.
— Я и не подмигивал, — согласилась голова и выплюнула торчащий изо рта пучок зелени. — Фу, вечно нафаршируют всякой травой, и не поговоришь. Я не подмигивал, я просто сморгнул.
— Ты живой?
— Я жареный и порезанный, — с достоинством сказала голова. — К утру соберусь в единое целое. А потом меня опять зарежут и опять зажарят… Так что кушай, гость дорогой, пока я жареный.
Данька позеленел, пошатнулся и схватился за викинга, чтобы не упасть.
— Ты чего? — прервал Хрумхард свою увлекательную историю. — Ты испугался строчек о том, как я напал на Олафа Медноносого? Хо, он действительно был страшен. Но ты не бойся, малыш, я его победил.
— Там мясо… подмигивает! — наябедничал Данька.
— Ну и что? — не понял викинг. — Вот на том конце стола лежит окорок… так он иногда лягается. И что теперь, не обедать? Это же Сэхримнир, волшебный вепрь. Вечером его съедят, а к утру он снова живой. Ладно, теперь ты спой о себе. Кого ты убил и вообще.
Данька отвернулся от подмигивающего обеда, немного подумал и запел:
