Загадочный перстень - [9]

— Да я, господин следователь, как на духу! Вот ей Богу! Позавчера это было, тот господин мне сказал: «Дело совсем простое, девчонку придушишь, а можешь и снасильничать, но потом чтобы точно порешил. Хорошо заплачу…»

— Да постой ты, затараторил! Давай с самого начала.

История и в самом деле оказалась удивительной. Софрон Кисляк месяц как освободился после второй отсидки — за мелкую кражу. Банда, в которую он входил до ареста, распалась, и он мыкался пока один, перебивался, как мог. А мог только воровать да жульничать. Присматривался, к кому примкнуть, и к нему присматривались.

Два дня назад, вечером, он сидел в трактире «Пара сапогов» в одном из переулков Старо-Московской улицы. Весёлое заведение, куда посторонний даже случайно не зайдёт. Нет, конечно, не только своя рисковая братва там гуляет, бывают и приличные господа — заглядывают ненадолго по делу. Этот господин зашёл спокойно, явно знал — куда, хотя самого его видели тут впервые. Присел, заказал чего-то, огляделся… Софрон скучал за соседним столиком. Скоро почувствовал на себе внимательный взгляд. Поглядел в ответ нагло, а франтоватый господин только усмехнулся и кивнул: мол, поди сюда. Тут Софрон сразу почувствовал, что имеет дело с человеком не робким, серьёзным. Присел к его столику. Так и сговорились.

— Опиши подробно своего заказчика, — нетерпеливо попросил Петрусенко.

— Годов он навроде наших с вами, господин следователь! Но мы — люди, делами озабоченные…

— Да, особенно я: вылавливаю вашего брата.

— Точно так-с… — подобострастно замельтешил улыбочкой Софрон. Викентий Павлович не стал разрушать возникшее у бандита чувство сопереживания. Пускай — до поры, до времени. — Ну а этот господин от своих лет выглядит помоложе. И такой… холёный. Не слишком обременённый жизнью, видать.

— Значит, хорошо выглядит твой заказчик? Как человек при деньгах и положении?

— Я скажу так: он, конечно, гнал картину — оделся вроде спортсмена. Кепка кожаная с отворотами, брюки клетчатые заправил в сапоги, такие коротенькие… Но я сразу второпал — лепит темнуху! Барин он и есть барин, хоть рваньё натяни. Что разговор, что взгляд, что манера…

— Значит, не вашего поля ягода?

— Не-а, — помотал головой Софрон, но тут же назидательно поднял палец. — Однако с нашим братом обращаться умеет. Видать, приходилось раньше.

— Назвался он?

— Нет, даже выдумывать не стал. Просто не назвался.

— А теперь давай-ка подробнее внешность опиши, — поторопил арестанта Петрусенко.

Оказалось, что заказчик Вариного убийства был высок, худощав, волосы густые, тёмные, с проседью. Носит усы и бороду.

— Ну, их-то сбрить недолго. Или прицепить, — подумал мимоходом Викентий Павлович. В основном, он остался доволен: для начала что-то есть.

Заказчик легко убедил Кисляка, что дело будет не хлопотное. Тот поначалу, услыхав, что речь идёт об убийстве, отказался: этим он не занимается, никогда не пробовал. На что барин спокойно разъяснил: придушить-то надо девчонку — замухрышку, тоненькую, беспомощную. Не успеешь пальцы на её горлышке-стебельке сжать, как она и готова! А деньги вот они: сразу, просто так крупную сумму даёт, а потом — ещё втрое…

Кисляк проедал последние копейки, а тут — такой барыш! Он подумал, встал решительно.

— Показывайте, кто и где. Погляжу и решу, — пообещал.

«Барин» привёл его к Гранд Отелю, но не к парадному входу, а к задворкам. Широкие ворота, ведущие из боковой улицы в хозяйственный двор, были закрыты, но калитка в них — нет. Они проскользнули во двор, и незнакомец Кисляку показал: и дверь, через которую ходит девушка в прачечную и оттуда, и прачечную. Хотя уже густели сумерки, он всё хорошо разглядел.

— Девчонка пробегает здесь несколько раз в день, но не в такое время, а засветло, когда прачечная работает. Да ты не бойся, здесь и днём никого не бывает. Мастерские сейчас пустуют, каретный сарай тоже. Как ты справишься — не моё дело. Главное, убей девчонку, и деньги твои. Сразу же, на другое утро, тебя найду в трактире.

Он, Софрон, не баклан какой-то, понимал, что этот ферт может и арапом оказаться.

— Сделаю ему дело, а он больше и не появится! Да, может и такое быть. Но и он рискует: денег мне дал хороший куш, а возьму с ними и слиняю!

— Он, Софрон, тоже, видно, не баклан. Обещанная тройная доза тебе бы спать не дала!

— Это точно, — вздохнул арестант.

— Когда же он тебе девушку показал? — спросил Петрусенко.

— А он и не показывал. Сказал: ты её ни с кем не спутаешь, в гостинице другой такой нет. Молоденькая, лет семнадцать, очень хорошенькая, волосы светлые, пушистые, коса вокруг головы венчиком, а сверху шапочка форменная. В форме и переднике.

— И что, сразу узнал?

— Как и было сказано. Я на следующий день, с утра до вечера, у того двора караулил, видел её. Разов пять пробегала туда и обратно. Но не всегда одна.

— Значит, присмотрелся, прикинул, когда сподручнее напасть?

— Верно… — бандит вздохнул, кинул быстрый взгляд на следователя. — Всё рассказал вам, ничего не утаил.

…Оставшись один, Викентий Павлович ещё немного посидел в кабинете. Он был сильно озадачен всем услышанным. Странным, очень странным показался ему рассказ арестованного. Мог, конечно, этот Софрон насочинять… Но какая, однако, нужна фантазия, чтоб вот так, почти с ходу придумать такую историю! Викентий Павлович был склонен поверить несостоявшемуся убийце. Во-первых, уж очень тот был перепуган: в таком состоянии выговаривают всю подноготную, хотя потом часто жалеют о своей откровенности. Во-вторых… Впрочем, чтобы там ни было, проверить рассказ надо. Когда дело дойдёт до суда над Софроном Кисляком, ни прокурор, ни присяжные не удовлетворятся фактами, добытыми только из признания обвиняемого. Да, прокурорские работники города дотошны и придирчивы, это Викентий Павлович хорошо знал. «Школа Анатолия Фёдоровича Кони, — подумал Петрусенко. — Наш ведь земляк. Здесь начинал, здесь первая известность к нему пришла…»