Загадочный город - [101]
Привыкший блистать точными сведениями на встречах комитета, Горэмбьюри выдал краткую и ясную речь:
— Меня, секретаря Городского совета, унизительным образом уволили из-за того, что я передал собственное приглашение на прием Сликстоуна миссис Бантер. — Неужели в речи Горэмбьюри прозвучали эмоции? Заинтригованная аудитория прислушалась. — Сэр Веронал обошел все законные предписания при попустительстве начальства. Закрытие «Души подмастерья» — это тоже его работа. Он одержим прошлым…
Ференсен перебил его:
— Прежде чем мы приступим к сегодняшним происшествиям, может быть, кто-нибудь хочет задать мистеру Горэмбьюри вопрос?
— Зачем было позволять этому мерзавцу красть мой паб?
Ференсен посчитал необходимым иначе расставить акценты.
— Что вообще привело сюда Сликстоуна? — спросил он.
— Мэр написал ему письмо после того, как сам получил письмо от кого-то еще.
— От кого? — поинтересовалась Валорхенд, которую хорошо взбодрило пиво.
— От Малара, — ответил Горэмбьюри. — Пула Малара.
— Ничего о нем не слышал, — пробурчал Солт.
То же самое могли засвидетельствовать все остальные.
Ференсен записал имя. Он чувствовал, что оно имело какое-то значение, но не мог понять почему. Финч тоже почуял беду. На его памяти анонимные послания никогда не приводили ни к чему хорошему, а здесь, в Ротервирде, где так ужасно переплелись прошлое и настоящее, от таких посланий следовало ожидать худшего.
Горэмбьюри перешел к рассказу о своем походе в библиотеку, к эффекту волшебной плиты и схватке с паучихой, при этом скромно изобразив настоящей героиней Валорхенд.
Борис Полк слушал его рассказ с недоверием.
— Женщина-паучиха! — прыснул Джонс.
Валорхенд, сощурившись от боли, вскочила на ноги и подтянула вверх то, что осталось от штанины ее джинсов.
— А как я, по-вашему, вот это схлопотала? На коньках, что ли, каталась?
— Все это правда, — повторил Горэмбьюри.
— Конечно правда, — огрызнулась Валорхенд, слишком эгоцентричная, чтобы трезво оценить, насколько странным могло показаться ее давешнее приключение.
Как всегда, живо участвуя в судьбе спасенных им людей, Грегориус Джонс взял себя в руки:
— Примите мои извинения, мисс Валорхенд. Больше мы не позволим себе никаких грубостей.
Даже Виксен не смогла устоять перед подобным реверансом. Капризно выдавив: «Только попробуйте!», она села на место. От кошачьей грации, с которой она это сделала, Облонга словно ударило током. Что-то в ней такое было… Но что именно?
Ференсен обернулся к Орелии, которая стояла и разглядывала присутствующих. Они едва ли внушали ей доверие. Деревенские с горожанами представляли весьма неестественный союз — эта женщина, Валорхенд, была слишком агрессивной, и не важно, насколько правдивой была ее странная история с пауком. Борис Полк, может, и был таким же очаровательным, взбалмошным и гениальным изобретателем, каким казался, но можно ли ему верить? Джонс принадлежал к числу средневековых рыцарей, которые превыше всего ставили физическую подготовку и считали своим священным долгом спасение прекрасных дам. Облонгу самому впору сидеть за партой, а не стоять у доски. Солт отличался эгоизмом добровольного отшельника. Мир Горэмбьюри был скован рамками правил и предписаний, и сама она была ничуть не лучше. Не особенно успокаивал и тот факт, что самым разумным персонажем в этой честной компании был зловещий герольд Финч.
«Нужно идти ва-банк», — решила Орелия.
— Я считаю, что мою тетку убил не неисправный садовый фонарь. Думаю, что сэру Вероналу удалось сотворить с ней то же, что он пытался сделать с Валорхенд. А что касается пожара, боюсь, моя тетка обладала слишком пытливой натурой. Со своей башни миссис Бантер следила за всеми нашими передвижениями — в любое время суток — при помощи телескопов. Она хранила записи об этом, и не слишком доброжелательные. Когда я пришла в башню в день ее гибели, выяснилось, что из собрания ее записных книжек исчезла тетрадь под буквой «С». И еще одно обстоятельство. Сэр Веронал приобрел четыре камня в магазине «Безделушки и мелочи». Они достались нам от Солта. — Солт никак не отреагировал на ее слова; он продолжал мрачно разглядывать пиво в своей кружке. — Сэр Веронал решил, что они важны, хотя и не знал, с какой целью были созданы. Моя тетка резко взвинтила цену. А что касается их предназначения, надеюсь, с этим нам поможет кто-нибудь еще. Видите ли… — Она посмотрела на Ференсена, который, в свою очередь, помедлил, прежде чем ответить. Орелия не любила, когда от нее скрывали правду. — Это может знать наш председатель, неистребимый Ференсен, который ловил бабочек с моим дедом в Ротервирдском Западном лесу в 1893 году. — Она никак не отреагировала на поднявшийся шум и смех. — Тогда Ференсен выглядел точно так же, как теперь.
Орелия заметила, что Ференсен не смеется. То же самое можно было сказать о Мармионе Финче.
— Это не шутка, я говорю совершенно серьезно — добавила она.
Завершив свой рассказ, Орелия села на место. Билл Ферди не мог смириться со столь сильным потрясением семейных основ.
