Загадочные убийства - [88]

Остановившись на пороге, Луиза кашлянула, и леди Редесдейл оглянулась. Если она и изумилась, увидев помощницу нянюшки в столовой без детей, то не показала этого.

— Да, Луиза? — спросила хозяйка дома, как обычно, продолжая держать перо и явно готовая в любое мгновение возобновить свои писания.

— Извините, миледи, что беспокою вас, — робко начала Кэннон, — только дело в том…

— Подойдите немного ближе, я с трудом слышу вас.

— Простите, — Луиза сделала несколько шагов и боязливо остановилась, словно приближалась в зоопарке к клетке со львом, — мне просто необходимо поговорить с вами об одном деле.

— Итак? — Теперь Редесдейл выглядела раздраженно, однако она отложила перо и опустила руки на колени. — О каком деле?

Кэннон собиралась нарушить данное Роланду обещание, хотя и боялась его теперь. Но если ему откажут от дома в Астхолл-маноре, она будет в безопасности.

— Простите, миледи. Я понимаю, что мои слова могут показаться вам весьма дерзкими, но хочу сказать об этом только потому, что мне очень важны насущные интересы вашей семьи.

— Боже мой! Звучит интригующе. Продолжайте же.

— Дело связано с мистером Лакнором. Я знаю, что мисс Нэнси хочет пригласить его на свой бал, но, на мой взгляд, крайне важно, чтобы она этого не делала. Более того, по-моему, вам вообще больше не следует принимать его здесь.

— Да, ваши слова звучат весьма неожиданно. И почему же?

— Я полагаю, что его милости, возможно, придется дать ему денег по причинам… не вполне благовидного свойства.

— Не уверена, что правильно поняла вас. Неужели вы осмеливаетесь сообщить мне, что не согласны с тем, как ведет дела мой супруг? — Гневная тень набежала на лицо леди Редесдейл.

— Простите, миледи, — запинаясь, произнесла Луиза, сознавая, что ей необходимо закончить задуманное, — я понимаю, что меня это не касается…

— Вот тут вы определенно правы!

— Но, по-моему, мистер Лакнор — совсем не тот, за кого выдает себя. По-моему, если он вернется сюда, то может быть опасен для вас.

— Может, у вас есть сведения, о которых нам следует сообщить полиции?

— Нет, миледи.

— В силу того, что ваши слова недостаточно серьезны или на самом деле у вас нет никакой реальной причины для такого обвинения?

Некоторое время Луиза нерешительно молчала. Ни одно из предположений хозяйки не соответствовало действительности, но как, не упоминая Стивена, объяснить пятна крови на его воротнике? Или как объяснить, что она вошла в его спальню ночью и услышала, как он называет имя убитой медсестры, знакомство с которой ранее отрицал? Или почему она не могла поверить, что он сделает лорду Редесдейлу честное деловое предложение, поскольку прячет у себя чужую банковскую книжку?

Но леди Редесдейл сочла, что полностью поняла смысл молчания девушки.

— Я не могу допустить, чтобы наши служанки вмешивались в дела моего мужа. Уверена, вы понимаете, — спокойно произнесла она, — что с сегодняшнего дня вы освобождаетесь от своих обязанностей в нашем доме. Я выдам вам рекомендацию и остаток жалованья за месяц, но на большее можете не рассчитывать. После полудня Хупер отвезет вас на станцию.

— Миледи, вы меня увольняете? — уточнила Кэннон, сраженная таким оборотом событий.

— Да, — раздраженно бросила леди. — Это, разумеется, крайне печально, но если слуги вмешиваются в дела господ, то тем самым признаются в том, что питают амбиции, не соответствующие их скромному положению, и такая ситуация никому не принесет пользы. А теперь, пожалуйста, уходите.

Она вновь повернулась к столу и взяла перо. Такая отповедь не оставляла возможности для оправдания, не давала ни единого шанса на помилование.

Луиза молча покинула комнату.

Глава 50

Наверху в детской новость о неминуемом уходе Луизы вызвала страшное возмущение и протесты. Нянюшка Блор, плюхнувшись в свое кресло точно мешок с мукой, молча смотрела, как ее помощница собирает несколько сувениров, появившихся у нее за неполные два года работы — ракушки с побережья Сент-Леонардса и оригинальный камень, который она купила, намереваясь подарить своей матери, но после возвращения эта идея показалась ей слишком глупой, и она оставила его себе; две или три крошечные ракушки с берега в Дьеппе и примерно метр мятно-зеленой бархатной ленты, которую Нэнси купила для нее в Лондоне.

На свое жалованье Кэннон успела приобрести два хлопчатобумажных платья, жакет и пару новых ботинок, но у нее по-прежнему еще остались старое зеленое шерстяное пальто и коричневая дамская шляпка-колокольчик. Вот практически и все ее вещи, и именно от вида небольшой матерчатой сумки, в которой легко уместилось все ее нынешнее существование, ей отчаянно захотелось плакать. Девушка убеждала себя, что здесь она начала новую жизнь, но оказалось, что жизнь эта в одно мгновение может быть раздавлена, как суфле.

Памела и Диана тихо плакали, но Луиза подозревала, что их плаксивое настроение больше связано с напряженностью обстановки, чем с ее отъездом. Они привыкли к смене слуг и гувернанток и давно научились не слишком привязываться к ним, не считая, конечно, нянюшки Блор, но она жила в доме скорее на правах члена семьи, чем служанки. Том был в школе, а малышки Декка и Дебо по малости лет не понимали происходящего. Юнити одиноко хмурилась, забившись в угол комнаты, хотя никто не взялся бы утверждать, связано ли ее сегодняшнее дурное настроение именно с уходом Луизы.