Загадочные убийства - [45]

Рука Джонсена простерлась прямо к левой кипе бумаг.

— Конечно, мог бы, мисс Митфорд. Теперь это уже документы публичного характера. Строго говоря, вам следовало бы обратиться в официальную канцелярию, но раз вы уже здесь… И если вы никому не скажете, я не буду настаивать на соблюдении формальностей.

Тут мужчина сделал неудачную попытку подмигивания. Выглядело это так, словно он пытался проморгаться, чтобы удалить попавшую в глаз соринку.

Нэнси положила руку на край стола и подалась вперед.

— Мы ничего никому не скажем, мистер Джонсен, в этом вы можете быть уверены, — убедительным тоном произнесла она и, выпрямившись, протянула руку за документом.

Состояние медсестры оказалось действительно впечатляющим для человека, всю жизнь проработавшего на государственной службе и скромно жившего в благотворительном пансионе: 14 279 фунтов стерлингов. Душеприказчиком она назначила своего брата Оффли, чтобы проследил за распределением изрядного списка даров многочисленным крестникам и друзьям — одним по четверти сотни, другим по сотне фунтов. Каретные часы, подаренные ей крестной и тезкой, знаменитой медсестрой Флоренс Найтингейл, мисс Шор завещала дочери какой-то дальней родственницы. Как они и ожидали, имя Роуз Пил не упоминалось.

— Взгляните-ка, здесь имеется указание, — сказала Луиза, — насчет незавещанной части наследства, составляющей три тысячи шестьсот фунтов, которые следует инвестировать в доверительный фонд ее кузена, Стюарта Хобкирка. На редкость щедрая сумма, верно? — Она взглянула на адвоката, но он не слушал ее, поскольку с особым старанием пытался ухватить щепотку нюхательного табака.

— Верно, значительная сумма, — согласилась Нэнси, — не считая брата — ему оставлено больше всего. И заметьте, она завещала ему бриллиантовую подвеску. На редкость странное имущество для мужчины.

— Нет, это возможно, если она часто ее носила и хотела, чтобы у него осталось о ней такое воспоминание, — заметила Луиза.

— Вы имеете в виду, что это мог быть своего рода знак любви? — спросила Митфорд, и обе девушки, удивленно подняв брови, обменялись выразительными взглядами. «Все чудесатее и чудесатее», — как подумала бы кэрролловская Алиса.

Потом Кэннон заметила дату рядом с подписью покойной мисс Шор: 29 декабря 1919 года. Показав на нее, она прошептала Нэнси:

— Не думаете ли вы, что это слишком близко к дате нападения?

Дочь лорда крепко сжала губы, словно хотела удержать готовый сорваться с языка крик, и взволнованно кивнула. Затем, вновь восстановив спокойствие, она повернулась к адвокату, который, сидя за столом, вальяжно откинулся на спинку кресла и наблюдал за двумя юными девушками.

— Благодарю вас, мистер Джонсен. Вы необычайно любезны. Довольно странно, но мисс Пил, видимо, не упомянута здесь. Возможно, ее упоминали в более раннем завещании?

— Возможно, но, боюсь, законным считается именно последнее завещание, — ответил адвокат. — Может, у меня и сохранилась копия более раннего завещания, но оно не имеет никакой законной силы, раз мисс Шор официально изменила свою последнюю волю.

— Да, разумеется, — согласилась Нэнси, странным образом заговорив уверенным тоном своей матери. Ее способность принимать самоуверенную взрослую позу выглядела ничуть не менее впечатляюще. — Что ж, тогда, очевидно, нам пора уходить. Большое спасибо, что уделили нам время.

Она поднялась с кресла, и Луиза последовала ее примеру, а мистер Джонсен, подтянув выпирающий живот, попытался застегнуть пуговицы жилета, после чего выбежал из-за стола и, опередив посетительниц, галантно открыл перед ними дверь.

— Не стоит благодарности, мисс Митфорд, — произнес он, едва не отвешивая поясной поклон. — Всегда рад. При любой необходимости, прошу вас, обращайтесь ко мне без малейших колебаний.

Глава 22

Гай сидел в одиночестве за столиком в дальнем углу буфета на вокзале Виктория и тянул время, медленно попивая чай. Гарри сегодня по неизвестной причине не вышел на работу, а сам он старался не попадаться на глаза Джарвису, чтобы как можно дольше избегать тупых разовых заданий, положенных ему по службе. Как обычно, мысли Салливана вернулись к убийству Флоренс Шор — он перебирал известные ему факты, размышляя, что могло бы пролить луч света на расследование и какие детали могли упустить полицейские или коронер. Ему претила мысль о том, что преступник, убивший медсестру, которая прошла войну и спасла множество жизней, мог остаться безнаказанным.

Лениво поглядывая на очередь из мужчин и женщин, оплачивавших чай, Гай задержал взгляд на мужчине в железнодорожной форме; под носом у того белели пышные усы, делая его похожим на моржа.

Он узнал этого мужчину.

Вскочив, Гай отпихнул стул ногой и крикнул:

— Дак![18]

Официантка за прилавком от неожиданности спряталась за кассовым аппаратом, а несколько людей из очереди, озадаченно пригнув головы, начали озираться.

— Мистер Дак, — быстро добавил Салливан, и лицо официантки залилось маковым цветом. Очередь разразилась смехом, а Генри Дак медленно повернулся к остановившемуся около него Гаю.

— Да? — сказал он.

— Примите мои извинения, мистер Дак, — покаянно произнес полицейский, осознав вдруг, что своим криком привлек к нему внимание всего буфета. — Так уж вышло… — Он понизил голос и склонился ближе к кондуктору. — Это ведь вы ехали в поезде с Флоренс Найтингейл Шор в тот день, когда на нее напали?