Загадочное дело Джека-Попрыгунчика - [4]
Наконец, сэр Джеймс Александр, Артур Файндли и остальные географы заняли свои места на сцене.
Аудитория громыхала.
— Сколько можно ждать! Вы что, с пути сбились? — с издевкой крикнул кто-то из задних рядов.
Толпа одобрительно зашумела.
Мурчисон что-то прошептал на ухо полковнику. Сайкс кивнул.
Президент Географического общества прошел за кафедру, ударил по ней костяшками пальцев и с каменным выражением посмотрел на лица в зале. Публика затихла, раздались покашливания, после чего воцарилась тишина.
— Приношу свои извинения за задержку, — начал сэр Родерик Мурчисон. — Уверен, что, узнав причину, вы поймете нас. Все мы потрясены страшным известием, это… — Он прервался, кашлянув, — … это ужасное несчастье с лейтенантом Спиком. Мне горько говорить, но шансов выжить у него почти нет.
Зал ахнул и загудел, как улей.
Мурчисон поднял руки:
— Пожалуйста, пожалуйста!
Крики прекратились.
— Мы пока не располагаем точной информацией, — продолжал президент, — но буквально полчаса назад получили письмо от брата лейтенанта Спика. Там написано, что вчера после полудня лейтенант охотился вместе с друзьями в имении Фуллера около Нестон-Парка. И в четыре часа дня, когда он перебирался через стену, его ружье выстрелило и он получил тяжелейшую рану в голову.
— Может быть, он застрелился, сэр? — спросил кто-то у задней стены.
— Преднамеренно, вы хотите сказать? Нет ни малейшей почвы для таких предположений!
— Капитан Бёртон! — закричал другой слушатель. — Уж не вы ли спустили курок?
— Что вы говорите! — возмутился Мурчисон. — Как вы смеете обвинять? Не желаю даже слышать такое!
Хлынул шквал возмущенных выкриков, и большинство было адресовано Бёртону.
Знаменитый исследователь вырвал страницу из блокнота, передал ее Клементу Маркхэму и, наклонившись к нему поближе, что-то прошептал в самое ухо. Маркхэм поглядел на листок, встал, подошел к Мурчисону и тоже что-то тихо произнес.
Мурчисон кивнул.
— Леди и джентльмены, — объявил он. — Вы пришли сюда, в Батскую Ассоциацию по распространению научных знаний, послушать дебаты между капитаном, сэром Ричардом Бёртоном и лейтенантом Джоном Спиком об истоках Нила. Я понимаю, что вам хотелось бы знать, что думает сэр Ричард об ужасном происшествии с его коллегой, но, надеюсь, никто из вас не сомневается, что он глубоко переживает случившееся и не в состоянии обсуждать эту тему именно сейчас. Он, однако, написал короткое заявление, которое огласит мистер Клемент Маркхэм.
С этими словами Мурчисон сошел с кафедры, и его место занял Маркхэм. Ровным и спокойным голосом он прочел записку Бёртона:
— «Человек, которого я называл братом, лежит тяжело раненный. Несогласие во мнениях, которое, как вам известно, разделило нас после его возвращения из Африки, не мешает мне публично выразить свое искреннее восхищение его талантом и предприимчивостью, и я глубоко потрясен тем ударом судьбы, что обрушился на него с такой тяжестью. Какую бы веру вы ни исповедовали, прошу вас помолиться за него».
Маркхэм вернулся на свое место.
В зале воцарилась мертвая тишина.
— Сэр Бёртон просил тридцатиминутный перерыв, — напомнил Мурчисон, — после чего готов представить новые данные о долине Инда. А пока предлагаю внести изменения в расписание послеобеденных выступлений. Благодарю вас. — И он вместе с группой географов вышел из зала, обменявшись несколькими тихими словами с Бёртоном.
Сэр Фрэнсис Ричард Бёртон, как будто в тумане, двинулся в противоположную сторону и очнулся от тревожного забытья, только оказавшись в одной из читален. К счастью, там никого не было. Он вошел, закрыл за собой дверь и прислонился к ней.
Потом зарыдал.
— Прошу прощения, я не могу продолжать.
Его голос утонул в тишине.
Он говорил уже двадцать минут, с трудом понимая, о чем, — просто машинально, противным дрожащим голосом читал выдержки из своих дневников. Слова его, как река, все более замедляли течение, пока русло и вовсе не пересохло.
Подняв голову, он увидел сотни устремленных на себя глаз — не во всех он прочитал жалость и сочувствие.
Он глубоко вздохнул.
— Прошу прощения, — добавил он погромче. — Но дебаты сегодня не состоятся.
Он отвернулся от публики и, не обращая внимания на реплики и аплодисменты, сошел с кафедры, проскочил мимо Файндли и Ливингстона и практически убежал в вестибюль. В гардеробе попросил у служителя пальто, шляпу и трость, а получив их, вылетел через наружные двери и бросился по ступеням на улицу.
Был полдень. По небу, не торопясь, плыли темные облака; теплые ясные дни прошли, стало заметно прохладнее.
Он махнул кэбу.
— Куда, сэр?
— В «Роял».
— Пожалуйте.
Бёртон забрался в кабину. Пол был усеян окурками. Кэб трясся и гулко грохотал по булыжникам, но Бёртон сидел в оцепенении и не замечал ничего вокруг.
Он попытался представить себе Спика юным лейтенантом, который тогда был его верным спутником, а не злейшим врагом. Увы, память отказывалась подчиняться и упорно переносила его в тот день, который стал началом вражды. Когда это было? С чего все началось? Да, нападение в Бербере, шесть лет назад.
Бербера, самая восточная часть Африки, 19 апреля 1855 года
Уже несколько дней на горизонте сверкали молнии. Воздух был сырым и тяжелым.
