Загадочная Коко Шанель - [5]

Шрифт
Интервал

Так ли далека мода от нефти? В этом замкнутом мире деньги тоже добиваются победы за счет морали.

— Когда руководят журналом мод, нельзя допускать плохой вкус, — говорила Мадемуазель Шанель.

Мы подступали к сути нашей первой встречи, организованной Эрвэ Миллем, одним из самых старых друзей Коко, который после ее возвращения (ее come-back[21]) не переставал ломать за нее копья.


Можно ли вообразить покойного толстяка Ага Хана[22], слезающего с весов, на которых каждый год алмазами измеряли его вес, чтобы упрекнуть своих слуг за то, что они украли десять или двадцать каратов из более чем ста килограммов бриллиантов?

Великая Мадемуазель реагировала именно так: ее новая зимняя коллекция прошла с триумфом, и, однако, несмотря на поток похвал (ожидаемых, презираемых, необходимых, бесполезных), она раздражалась, улавливая некоторую сдержанность по отношению к своим неизбежным «костюмам-шанель». Кто эти журналисты, освистывающие меня?.. Она, которая ничего не просила, когда ей давали все, удивлялась, что дают так мало.

Накануне, на премьере своей коллекции, она заметила писательницу Эдмонд Шарль-Ру, в ту пору директора журнала «Вог», одетую во «что-то отвратительное». Разумеется, в платье из другого Дома.

— Почему ты надела его, Эдмонд?

— Мне его подарили.

— Тем более не следует это носить.

Лукавство и улыбка заставляли забыть ее возраст.

У нее были очень красивые круглые колени, которые она неустанно закрывала подолом юбки, складывая на них руки.

— Если бы я была журналисткой, пишущей о моде, то, приходя на презентацию коллекции, одевалась бы самым тщательным образом.

Глаз — черная булавка с золотыми искорками — допрашивал:

— Если бы были женщиной, вы бы пришли на демонстрацию моей коллекции в шанель, не так ли?

Слуга приносит цветы. От кого? Она бросает взгляд на карточку: Аведон, знаменитый американский фотограф.

— Какой дурак, — говорит она, скривив рот в недовольной гримасе.

И приказывает отнести букет в соседнюю комнату; она называла ее кладбищем.

— Туда ставят цветы, присланные людьми, которых я не люблю.

Несколько букетов оставалось в салоне:

— Это от тех, кого люблю, я сохраняю их даже увядшими.

Почему Аведон попал в немилость? Для репортажа в «Харпер’с Базаар», сделанного по сценарию Трумена Капоте[23], он фотографировал ее модели, которые выбрала и демонстрировала Одри Хёпберн. В Америке парижские моды оставались событием. Журналы соревновались в поисках писателей для репортажей.

Привлечь для этого Трумена Капоте! Я подумал: у них есть деньги? Коко было наплевать на гонорары писателя, ее возмутил выбор актрисы. Могла ли она смириться с тем, что Одри, одевавшаяся в жизни у Живанши, представляла в журнале Шанель?[24]

— Зачем им понадобилась иностранка? — ворчала она. — Нет, что ли, красивых девушек во Франции?

У меня перед глазами стояли чудеса, созданные ею для зимы: костюмы из твида, легкие, как гагачий пух, сногсшибательные романтические вечерние платья, черный бархат, кружева. Для каждой модели десяток находок. Платья Коко, как заметил кинорежиссер Франсуа Рейшенбах[25], — это музыка Великих. В них всегда находишь то, что ждешь, но и, сверх того, обязательно какую-нибудь неожиданность.

«Мари-Клер» два раза в год публиковала указы модельеров, анализируя их строжайшим и точнейшим образом: круглые воротнички, широкие плечи, высокая талия, подчеркнутая грудь, юбки до колена, прямые пальто, расклешенные платья, что там еще? Все это не сходило с уст наших дам, всего этого следовало придерживаться под угрозой прослыть старомодной — какое несчастье, какой позор для женщины! Но вот уже в 1959 году, после четырех лет возвращения Шанель, стало ясно, что все это не имеет больше смысла, потому что эту моду убил стиль Шанель.

Кто это знал?

Прежде всего этого не знали модельеры, считавшие, что они эту моду создали.

Мадемуазель Шанель делала вид, что презирает их. Однако эта властная императрица, казавшаяся такой уверенной в себе, была всегда полна тревоги. Она провела жизнь, балансируя на канате, который сама протянула над созданной ею пустотой. Чем больше я знал ее, тем больше хотелось мне ее узнать. При каждой новой встрече она казалась мне все более патетичной, часто вызывающей жалость, отравленной тайной, о которой сама уже ничего не знала. Она говорила:

— У меня не было времени жить. Никто этого не понял. Даже не знаю, была ли я очень счастлива. Много плакала, больше, чем обычно плачут люди. Была очень несчастна, даже когда приходила большая любовь.

И далее следовала эта восхитительная фраза, которую едва хватало времени уловить в потоке слов:

— Великие страсти — их тоже надо уметь переносить.

Она привыкла ко мне. Говорила со мной очень непринужденно.

— Я помню только, как была несчастна в жизни, которая внешне кажется такой блестящей, — призналась она при нашей третьей или четвертой встрече.

— Я всегда терзалась, — говорила она, — прежде всего потому, что никогда не хотела покинуть Дом Шанель, — единственное, чем я владею целиком, что принадлежит мне одной, единственное место, где я чувствовала себя действительно счастливой. Здесь мне никогда не докучали. Все, что я делала, имело успех. Мне оставалось лишь требовать деньги, когда я этого хотела. Я видела только улыбки. Никто не смел быть неприятным со мной.


Рекомендуем почитать
Горький-политик

В последние годы почти все публикации, посвященные Максиму Горькому, касаются политических аспектов его биографии. Некоторые решения, принятые писателем в последние годы его жизни: поддержка сталинской культурной политики или оправдание лагерей, которые он считал местом исправления для преступников, – радикальным образом повлияли на оценку его творчества. Для того чтобы понять причины неоднозначных решений, принятых писателем в конце жизни, необходимо еще раз рассмотреть его политическую биографию – от первых революционных кружков и участия в революции 1905 года до создания Каприйской школы.


Школа штурмующих небо

Книга «Школа штурмующих небо» — это документальный очерк о пятидесятилетнем пути Ейского военного училища. Ее страницы прежде всего посвящены младшему поколению воинов-авиаторов и всем тем, кто любит небо. В ней рассказывается о том, как военные летные кадры совершенствуют свое мастерство, готовятся с достоинством и честью защищать любимую Родину, завоевания Великого Октября.


Небо вокруг меня

Автор книги Герой Советского Союза, заслуженный мастер спорта СССР Евгений Николаевич Андреев рассказывает о рабочих буднях испытателей парашютов. Вместе с автором читатель «совершит» немало разнообразных прыжков с парашютом, не раз окажется в сложных ситуациях.


На пути к звездам

Из этой книги вы узнаете о главных событиях из жизни К. Э. Циолковского, о его юности и начале научной работы, о его преподавании в школе.


Вацлав Гавел. Жизнь в истории

Со времен Макиавелли образ политика в сознании общества ассоциируется с лицемерием, жестокостью и беспринципностью в борьбе за власть и ее сохранение. Пример Вацлава Гавела доказывает, что авторитетным политиком способен быть человек иного типа – интеллектуал, проповедующий нравственное сопротивление злу и «жизнь в правде». Писатель и драматург, Гавел стал лидером бескровной революции, последним президентом Чехословакии и первым независимой Чехии. Следуя формуле своего героя «Нет жизни вне истории и истории вне жизни», Иван Беляев написал биографию Гавела, каждое событие в жизни которого вплетено в культурный и политический контекст всего XX столетия.


Счастливая ты, Таня!

Автору этих воспоминаний пришлось многое пережить — ее отца, заместителя наркома пищевой промышленности, расстреляли в 1938-м, мать сослали, братья погибли на фронте… В 1978 году она встретилась с писателем Анатолием Рыбаковым. В книге рассказывается о том, как они вместе работали над его романами, как в течение 21 года издательства не решались опубликовать его «Детей Арбата», как приняли потом эту книгу во всем мире.


Я сам себе жена

Эта книга — биография Шарлотты фон Мальсдорф, немецкого трансвестита, сумевшего пережить два страшных репрессивных режима прошлого столетия — нацизм и коммунизм. Интересуясь с детских лет предметами старины, еще в 1960 году он создал уникальный в своем роде музей эпохи грюндерства, единственный частный музей на территории бывшей ГДР. Книга «Я сам себе жена» была переведена на многие европейские языки и стала мировым бестселлером.


Пожирательница гениев

Титул «пожирательницы гениев» Мизиа Серт, вдохновлявшая самых выдающихся людей своего времени, получила от французского писателя Поля Морана.Ренуар и Тулуз-Лотрек, Стравинский и Равель, Малларме и Верлен, Дягилев и Пикассо, Кокто и Пруст — список имен блистательных художников, музыкантов и поэтов, окружавших красавицу и увековечивших ее на полотнах и в романах, нельзя уместить в аннотации. Об этом в книге волнующих мемуаров, написанных женщиной-легендой, свидетельницей великой истории и участницей жизни великих людей.


Этюды о моде и стиле

В книгу вошли статьи и эссе знаменитого историка моды, искусствоведа и театрального художника Александра Васильева. В 1980-х годах он эмигрировал во Францию, где собрал уникальную коллекцию костюма и аксессуаров XIX–XX веков. Автор рассказывает в книге об истории своей коллекции, вспоминает о родителях, делится размышлениями об истории и эволюции одежды. В новой книге Александр Васильев выступает и как летописец русской эмиграции, рассказывая о знаменитых русских балеринах и актрисах, со многими из которых его связывали дружеские отношения.