Загадки Петербурга I. Умышленный город - [98]

Но, конечно, Николай Александрович не Германн и не Андрий, роковые страсти не тревожат его душу — он, возможно, несколько зауряден, но искренен и порядочен. «В один из вечеров, когда Наследник засиделся у меня почти что до утра, он мне сказал, что уезжает за границу для свидания с принцессой Алисой Гессенской, с которой его хотят сватать. Впоследствии мы не раз говорили о неизбежности его брака и нашей разлуки».

Родители Николая Александровича были против его встреч и сближения с Кшесинской. По желанию императора отцу Кшесинской было передано, чтобы он под благовидным предлогом отказал Николаю от дома. Однако на время отношение царской семьи смягчилось, и Кшесинская сделала решительный шаг: сняла дом на Английском проспекте и поселилась отдельно от родителей. «Много счастливых дней я прожила в этом доме. Наследник обыкновенно приезжал вечером, к ужину, весь день он был очень занят… Я знала приблизительно время, когда Наследник ко мне приезжал, и садилась у окна. Я издали прислушивалась к мерному топоту копыт его великолепного коня о каменную мостовую, затем звук резко обрывался — значит, рысак становился как вкопанный у моего подъезда».

То, что эта идиллия продлится очень недолго, было ясно всем. У Кшесинской было трудное объяснение с отцом: он спросил, понимает ли она, что никогда не сможет выйти замуж за Николая. «Я ответила, что отлично все сознаю, но что всей душой люблю Ники, что не хочу задумываться о том, что меня ожидает, я хочу лишь воспользоваться счастьем, хотя бы и временным, которое выпало на мою долю».

Такие решения легче принимать, чем следовать им. Она мучилась, видя, что Николай все менее свободен в своих поступках, ревновала, зная, что в Англии он виделся с принцессой Алисой. В апреле 1894 года было официально объявлено о помолвке наследника с принцессой Алисой Гессен-Дармштадтской. «После своего возвращения Наследник больше ко мне не ездил, но мы продолжали писать друг другу. Последняя моя просьба к нему была позволить писать ему по-прежнему на „ты“ и обращаться к нему в случае необходимости.

На это письмо Наследник мне ответил замечательно: „Что бы со мной в жизни ни случилось, встреча с тобою останется навсегда самым светлым воспоминанием моей молодости“».

Рассказ Кшесинской об их последнем свидании странно напоминает атмосферу чеховской прозы: «После его помолвки он просил назначить ему последнее свидание, и мы условились встретиться на Волконском шоссе, у сенного сарая, который стоял несколько в стороне. Я приехала из города в своей карете, а он верхом из лагеря. Как это всегда бывает, когда хочется многое сказать, а слезы душат горло, говоришь не то, что собиралась говорить, и много осталось недоговоренного. Да и что сказать друг другу на прощание, когда к тому же знаешь, что изменить уже ничего нельзя, не в наших силах…

Когда Наследник поехал обратно в лагерь, я осталась стоять у сарая и глядела ему вслед до тех пор, пока он не скрылся вдали. До последней минуты он ехал, все оглядываясь назад. Я не плакала, но я чувствовала себя глубоко несчастной, и пока он медленно удалялся, мне становилось все тяжелее и тяжелее… Мне казалось, что жизнь моя кончена и что радостей больше не будет, а впереди много, много горя».

В октябре 1894 года умер Александр III, и Николай стал императором. Иногда императорская чета приезжала в Мариинский театр, и Кшесинская со сцены могла видеть «своего Ники». Однако память о прошлом не исчезла бесследно. Кшесинская рассказывает об их «встречах» спустя десять лет, когда она жила на своей даче в Стрельне. «Когда Государь возвращался в Петергоф из Красного Села… я выходила на горку к мосту, на котором ожидался Высочайший проезд… В этом месте был поворот, и нельзя было быстро ехать. Когда Государь приближался, его голова всегда была повернута в мою сторону и рука приложена к козырьку. Как сейчас помню его чудные глаза, устремленные на меня…»

«…Среди разного живописного хлама… я увидел небольшой картон, представляющий массивного всадника, с знакомыми очертаниями лица, на замечательно некрасивой лошади.

– Это что такое? — спросил я, удивленный.

– Это проект памятника Александру III.

„Проект памятника?.. Увековечение?.. Главная мысль царствования?!“ И я не мог оторвать глаз от рисунка…

Упрям конь и ни под шпорами, ни под музыкой не танцует. На сем „чудище облом“ царственно покоится огромная фигура, с благородным и грустным лицом, так далеким от мысли непременно кого-нибудь задергивать, куда-то гнать. Хотя „ведь нужно же куда-нибудь ехать“… Конь, очевидно, не понимает Всадника… Так все это и остановилось, уперлось» (В. В. Розанов. «Paolo Trubezkoi и его памятник Александру III»).

Время, когда «все остановилось, уперлось», было последним затишьем перед испытаниями XX века. Деятельность революционных экстремистов на время затихла, попытки гальванизировать «Народную волю» потерпели провал. В 1884 году в Петербурге была создана «Молодая Народная воля», но большинство ее членов арестованы уже через несколько месяцев. В 1886 году возникла Террористическая фракция «Народной воли» во главе с П. Я. Шевыревым и А. И. Ульяновым. Она готовила покушение на Александра III, приурочив его к 1 марта — дню гибели его отца. По счастью, дело не удалось — 1 марта 1887 года террористы были арестованы. В середине апреля состоялся суд над членами Террористической фракции. Пятеро из них: П. И. Андреюшкин, В. Д. Генералов, В. С. Осипанов, А. И. Ульянов, П. Я. Шевырев — были повешены в Шлиссельбургской крепости, остальные приговорены к каторге и ссылке.