Загадка Туринской Плащаницы - [27]

Известный советский историк, специалист по раннему христианству И. С. Свенцицкая пишет:

«Итак, то немногое, что можно сказать с известной долей вероятности об историческом ядре евангельского повествования, сводится к следующему: в первой половине I в. странствующий проповедник из галилейского Назарета выступил с призывами к духовному очищению и раскаянию перед скорым наступлением божьего суда. Он обращался к самым широким слоям населения (этнически и социально). В отличие от ессеев, с которыми он имел много общего, он не стремился к созданию строгой организации. Его ученики почитали его как мессию, что, по-видимому, и явилось главным основанием для его осуждения, как синедрионом, так и римлянами, поскольку в глазах иудеев мессия должен был стать царем Израиля. После распятия Иисуса только вера в воскрешение учителя могла поддержать его растерявшихся учеников».

Мессианство Иисуса подчеркивает Его именование Христом – от греческого слова «христос», что означает «мессия» (дело в том, что часть его учеников проповедовала среди греков в городах Малой Азии). Особо сказано о том, что те, кто станут после него выдавать себя за мессию, – лжепророки: «И тогда соблазнятся многие; и друг друга будут предавать и возненавидят друг друга; и многие лжепророки восстанут и прельстят многих; и, по причине умножения беззакония, во многих охладеет любовь…» (Мф. 24:10–11–12). И еще: «…Ибо восстанут лжехристы и лжепророки и дадут великие знамения и чудеса, чтобы прельстить, если возможно, и избранных» (там же, 24).

Столь истовые уверения показательны. Не означает ли это, что авторы достоверно знали о Его смерти? Но тогда их свидетельства о воскрешении – сознательный обман доверчивых верующих? Однако некоторые выдержки из Евангелий не согласуются с таким предположением. Вспомним, как правдоподобно описывается его смерть и затем воскрешение.

От Матфея (27, 28)

После распятия Иисуса «от шестого же часа тьма была по всей земле до часа девятого». Затем Иисус, «возопив громким голосом, испустил дух».

Реалистичная картина расцвечивается религиозно-мистическими красками: упоминается разодранная завеса в храме, землетрясение, воскрешение многих усопших святых. А затем вновь эпический повествовательный тон:

«Там были также и смотрели издали многие женщины, которые следовали за Иисусом из Галилеи… Когда же настал вечер, пришел богатый человек из Аримафеи, именем Иосиф, который тоже учился у Иисуса; он, пришедши к Пилату, просил тела Иисусова. Тогда Пилат приказал отдать тело. И, взяв тело, Иосиф обвил его чистою плащаницею (полотном) и положил его в новом своем гробе, который высек он в скале; и, привалив большой камень к двери гроба, удалился…

На другой день, который следует за пятницею, собрались первосвященники и фарисеи к Пилату и говорили: Господин! Мы вспомнили, что обманщик Тот, еще будучи в живых, сказал: «после трех дней воскресну». Итак, прикажи охранять гроб до третьего дня, чтобы ученики, пришедши ночью, не украли Его и не сказали народу: «воскрес из мертвых»…

Стражу поставили, а к камню приложили печать.

Все вроде бы даже излишне подробно. Зачем было повторять кощунственное обзывание безвинно распятого праведника обманщиком? Зачем было упоминать версию о том, что тело его могут выкрасть ученики для доказательств воскрешения? Не лучше ли было для фанатичных христиан опустить подобные детали? А уж выдумывать их и вовсе было бы неразумно и даже святотатственно. (Обратим внимание и на страх правителей перед народом.)

«По прошествии же субботы, на рассвете первого дня недели, пришла Мария Магдалина и другая Мария – посмотреть гроб. И сделалось великое землетрясение…»

Далее следует фантастический рассказ об ангеле в белой одежде, сидящем на камне у пустого гроба. И когда они возвращались, то встретили Иисуса и поклонились Ему. «Тогда говорит им Иисус: не бойтесь…»

Эта деталь тоже характерна. Он обещал воскреснуть, они верили в Его божественность, а увидев воскресшего, испугались. Он был вынужден их успокоить. Позже Иисус встречается с учениками, которые, «…увидев Его, поклонились Ему, а иные усомнились». И вновь – странное, необязательное (а для выдуманного эпизода совершенно излишнее) упоминание об усомнившихся в чуде апостолах. Да и само явление Иисуса после воскрешения не сопровождается фантастическими картинами, событиями, а представлено вполне обыденно.

Чем это можно объяснить?

То, что в древнем повествовании соединяются реалистические и мистические подробности, вполне понятно. Ведь речь идет о религиозном событии, в котором принимает участие Богочеловек. Рассказ ведется от имени глубоко верующего – верующего именно в чудо.

Тем более удивительны приводимые им вполне реальные, порой натуралистичные детали. В литературе этот прием применяется издавна. Однако в данном случае повествование совершенно не похоже на художественное сочинение.

Теперь вспомним о Туринской Плащанице. Раны на теле изображенного на ней человека не вполне отвечают описанию казни, приведенному Матфеем. Сказано, например:

«…И дали Ему в правую руку трость; и, становясь перед Ним на колени, насмехались над Ним, говоря: радуйся, Царь Иудейский! и плевали на Него, и, взяв трость, били Его по голове».