Загадка третьей мили - [55]

Миссис Гилберт вдруг замолчала, и Морс договорил за нее:

— Она не хотела жить с ним.

— Да, она не хотела.

— А вы сказали ему о том, что вам все известно?

Миссис Гилберт ответила ему грустной улыбкой и снова отвернулась к окну, задумчиво глядя на пруд, в небе над которым шел на посадку в аэропорт Хитроу самолет.

— Нет, дело в том, что я хотела его вернуть. Это, наверное, смешно, не правда ли? Но, кроме него, у меня никого не было.

— А потом все это рассосалось само собой?

— Ну, на самом деле прошло еще не так много времени.

Морс опустился на диван и снова посмотрел на эту с виду ничем не примечательную женщину и почему-то вдруг вспомнил Молли Блум из «Улисса». Он подумал о том, что когда-то у миссис Гилберт тоже была и хорошая осанка, и красивая грудь, и румянец на щеках.

— Пожалуйста, расскажите мне все, что вы знаете об этой женщине.

— Ее настоящее имя мне неизвестно, в клубе ее зовут Ивонной. Но я знаю ее инициалы — В. С. и знаю, что она живет на Колборн-Роуд, 23, это к югу от Ричмонд-Роуд, примерно в пяти минутах ходьбы от станции метро...

— Вы что, ходили к ней домой?

— Вы не слишком хорошо знаете женщин, не так ли?

— Думаю, вы правы, — согласился Морс.

Но теперь он уж испытывал нетерпение. Он чувствовал себя как человек, который с полным мочевым пузырем вынужден был целых полчаса разговаривать по телефону, и он встал и направился к двери.

— С вами все будет в порядке?

— Не беспокойтесь обо мне, инспектор. Я позвоню в службу помощи, когда вы уйдете, и приму успокоительные таблетки. Я думаю, они позаботятся обо мне.

— Да, я думаю, что они вас не оставят. Я представляю себе, что вы сейчас испытываете...

— Нет, вы не можете себе этого представить! Ни в малейшей степени. Все это начнется не сейчас, даже не вечером. Это начнется завтра. Разве с вами так не бывало? Вот вы приходите и говорите мне, что Альберт умер, и это странным образом не оказывает на мое сознание никакого воздействия. Это как шок, понимаете? И я бы очень хотела пережить еще один шок, но...

Слезы снова полились из ее глаз, и она внезапно подошла к нему и уткнула свою голову ему в плечо. А Морс стоял у двери, чувствуя себя странно и нелепо, и по своему почти любил эту женщину, которая выплакала у него на плече свою душу.

Прошло еще несколько минут, прежде чем он освободился, и теперь стоял наконец на пороге открытой двери.

— Пожалуйста, берегите себя, миссис Гилберт.

— Конечно. Не беспокойтесь обо мне.

— Может быть, я чем-то могу помочь вам...

Она слегка улыбнулась:

— Будьте вежливы с той девушкой, инспектор. Вы спешите, должно быть, потому что едете теперь к ней, но я только хотела вам сказать, что это самая замечательная девушка... женщина, которую я когда-либо встречала в своей жизни, вот и все.

Слезы снова брызнули из ее глаз, и Морс наклонился к ней и легко поцеловал ее в лоб, понимая, что эта женщина глубоко тронула его. А потом, шагая не спеша к станции метро «Мэнор-Хаус», он думал о том, что едва ли Альберт Гилберт на самом деле понимал, что представляет собой эта женщина, которую он просил когда-то выйти за него замуж.

Абсолютно уверенный, что поток людей вынесет его в нужном направлении, Морс не смог устоять, проходя мимо открытых дверей отеля «Мэнор». И когда он пил свое пиво, наблюдая за сводниками и проститутками, проходившими мимо, он задумался над тем, неужели в этой жизни, полной странных совпадений, он прямо сейчас может оказаться лицом к лицу с самым удивительным совпадением из всех: «В. С.». Это были те инициалы, которые упомянул в своем письме Брауни-Смит... потом их повторила Эмили Гилберт... и в то же время это были те самые восхитительные инициалы девушки, которую он когда-то знал и так сильно любил.

Через двадцать минут после того, как Морс вышел из квартиры Эмили Гилберт, что находилась на седьмом этаже дома в Берривуд-Корт, в дверь этой самой квартиры был вставлен ключ и в квартиру вошел мужчина и беззаботно бросил свой пиджак на диван.

Еще через две минуты Альберт Гилберт из фирмы грузовых перевозок уже говорил, причем довольно сбивчиво и бессвязно, по телефону со службой помощи, объясняя кому-то на другом конце провода, что при его появлении жена, казалось бы, без всяких видимых причин потеряла сознание, и настойчиво требовал каких-нибудь инструкций, потому что она по-прежнему не проявляла никаких признаков здравого смысла.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ Вторник, 29 июля

Все люди, даже пессимисты по натуре, в определенные периоды жизни питают некоторые иллюзии, хотя эти иллюзии и могут показаться несколько экстравагантными.

Как и сказала ему миссис Гилберт, Колборн-Роуд была не более чем в пяти минутах ходьбы от станции метро «Ист-Патни». Но Морс, казалось, не торопился. Выйдя на улицу, он остановился и какое-то время стоял в глубокой задумчивости под табличкой с названием улицы. Конечно, он понимал, что не должен потакать своей глупой сентиментальности и лелеять пусть даже слабую надежду на то, что он еще раз увидит женщину, в которую был влюблен столько лет назад. Нет, говорил он себе, не нужно питать никаких иллюзий. И все же, несмотря ни на что, в его душе жила дикая, неистребимая надежда. И поскольку он все же надеялся, он отправился в «Герб Ричмонда» и заказал там двойной скотч. Пока он пил, он вспоминал, как поехал однажды навестить свою старую мать в Мидленде и как отправился в методистскую церковь на вечернюю службу, чтобы посмотреть, не стоит ли там на хорах одна очаровательная девочка, не поднимает ли на него глаза в конце каждого стиха церковного гимна и не улыбается ли ему по-прежнему. Но ее там не было, не было, должно быть, уже тридцать лет, и он в одиночестве просидел в тот вечер под колонной.