Загадка спящих арбитров - [29]

Самым странным было событие номер один. Потому что, внимание: я сдал математику! Повторю для тех, кто не расслышал. Я, Франциско Гарсиа Касас, сдал математику. Со всеми этими расчётами вероятности нашего спасения, забивания голов и невыхождения во второй дивизион, мне как-то незаметно понравилась математика. Преувеличивать я бы, конечно, не стал. Не то чтобы математика нравилась мне теперь так же, как футбол. Просто она больше не казалась мне такой уж отвратительной.

Слепень был приятно удивлён, что я задавал в классе так много вопросов о теории вероятностей. И сказал, что моё умение применить то, что мы изучали, на практике, его порадовало.

– Молодец, – сказал он.

И поставил мне «удовлетворительно». Не «отлично», конечно, но главное, мне теперь не придётся всё лето корпеть над учебником по математике. Уже что-то. Оставалось только раскрыть тайну спящих арбитров и выиграть последнюю игру лиги.

После тренировки мы остались в раздевалке с Фелипе. Там были Камуньяс, Тони, Алёна и я, а в конце ещё Грустный подошёл: он всегда долго принимает душ. Вообще мы хотели подойти к Фелипе вчетвером, но Грустный тоже захотел. Не запрещать же ему.

– Фелипе, мы должны тебе кое-что сказать, – начала Алёна.

– Хорошо, только побыстрей, я тороплюсь, – сказал он и посмотрел на нас.

Все молчали.

– В чём дело? – занервничал Фелипе. – Вы что, язык проглотили?

Тони посмотрел на Алёну, я посмотрел на Камуньяса, Камуньяс посмотрел на Грустного... и, в конце концов, все посмотрели на меня.

– Фелипе, кажется, мы нашли виновников в деле спящих арбитров, – сказал я.

– В каком деле? – переспросил он. – Я не знал, что есть какое-то дело.

– Понимаете, мы расследовали этот вопрос, – сказал Камуньяс. – И мы знаем, кто за всем этим стоит. Скажи ему, Пакет.

– Почему я-то? – возмутился я.

– Потому что это ты всё придумал, – удивился Тони.

– Вообще-то да, – подтвердил Грустный.

– Ладно. Вы будете говорить или как? – не выдержал Фелипе.

– Ладно, хватит валять дурака, – сказала Алёна. – Этот человек... это... Алисия.

Фелипе молчал.

– Как Алисия? Наша Алисия? – спросил он.

– Это сложновато объяснить, – сказал Камуньяс.

– Да, – сказал я. – Существует заговор с целью усыпить арбитров, и есть целая сеть причастных людей, как в большом деле о шпионаже...

– Но важно тут то, что у Алисии серьёзные проблемы, – сказала Алёна.

– Вчера мы видели её с Херонимо Льоренте, и, поскольку он и Чакон заодно... ясно, что Алисия тоже впутана во всё это, – заключил Камуньяс.

– Я не понимаю, о чём вы говорите, – сказал Фелипе. – Какой заговор? Какая сеть причастных? И главное: Алисия и Херонимо Льоренте вчера были вместе? Вы видели их? Что они делали?

Ситуация усложнялась на глазах. Мы решили рассказать Фелипе всё, потому что он был нашим тренером, и хотя он и не входил в пакт Футбольнейших, сомневаться в нём нам не приходилось. Мы собирались рассказать ему про наше расследование, не про поцелуи. Хотя, конечно, одно было тесно связано с другим.

– Неважно, чем они занимались, – сказал я. – Важно, что она с ним заодно, и с этим надо что-то делать.

Но Фелипе, казалось, интересовала только одна вещь.

– То есть как это неважно? – возмутился он. – Где вы их видели? Что они делали?

– Ну, они разговаривали на улице и в парке тоже, – сказала Алёна.

– Да, похоже, они что-то замышляли, – сказал Камуньяс.

– Хотя мы не могли расслышать всё, что они говорили, потому что на шпионский передатчик написала собака, – сказал Грустный.

Фелипе уставился на нас.

– Что ещё?

Мы молчали. А потом Тони сказал:

– Ладно, хватит прикидываться идиотами. Они целовались. Алисия и Херонимо Льоренте целовались. Не один раз и не два, а много. Они целовались на улице, в парке, везде.

Фелипе от этих слов будто парализовало.

– Вы уверены? – спросил он.

Мы хором сказали «да».

– Это вчера было?

Мы закивали.

– Ох, – сказал Фелипе.

Казалось, что у него резко заболел живот или грудь или что-то в этом роде. Потому что он повернулся к нам и пошёл прочь, повторяя:

– Ox, ox, ox.

– Фелипе, не уходи так. Нам нужно что-то предпринять, – сказал я.

Но Фелипе нас не слышал.

– Ну и что нам теперь делать? – спросил Камуньяс.

– Дело с каждым разом становится всё хуже и хуже. Мы не должны были ему ничего рассказывать, – сказал Грустный.

– Ты прав, – сказала Алёна. - Бедняжка, нелегко ему пришлось.

– И всё из-за тебя, Пакет, – сказал Тони.

– Я сказал только необходимую правду, а про поцелуи вывалил ты. У тебя память отшибло? – возмутился я.

– Я просто помог тебе, потому что ты трус и сам никогда не осмелился бы, – выпалил Тони и дал мне пинка.

– Эй, эй, не драться, – сказала Алёна.

– Я сейчас поколочу этого соплежуя, – сказал Тони.

И пошёл прямо на меня. Первым моим желанием было броситься наутёк, но потом я подумал, что больше не буду бегать ни от Тони, ни от любого другого задиры. И тут между нами возникла Алёна.

– Нет, – сказала она. – Не забывайте, что мы – Футбольнейшие, а Футбольнейшие не воюют друг с другом. К тому же надо как- то решать нашу проблему.

– Но что мы можем теперь сделать? – сказал Камуньяс.

– Проследить за Фелипе! – буркнул я.

Честно говоря, я чудом спасся от кулаков Тони. Хоть и понимал, что очень скоро он снова возьмётся за своё.