Загадка проклятого дома - [3]

— Так значит, Кагэ с самого начала знал, где ключ? — я с любопытством посмотрела на мявшегося у двери парня.

— Он ведь кот, помнишь? Отличать запахи для него естественно.

— Не говори так, словно меня здесь нет, — Кагэ слегка подвинул плечом адвоката и прошел внутрь, — Я не намного отличаюсь от тебя.

— Только что иногда обрастаешь шерстью.

Смотритель замер, как будто наткнулся на невидимую стену. В воздухе разлилось напряжение, такое ощутимое, что хоть ножом режь.

— Эй, хватит, хватит, — я поспешила встать между парнями. — Не ссорьтесь. Давайте лучше поищем, чем затопить печку. В доме прохладно, да и воду для чая можно вскипятить. Кагэ, ты не подскажешь, где дрова?

Голубые глаза гневно блеснули.

— Я вам не собака, чтобы вынюхивать!

Он развернулся и вышел из дома. А я так и осталась стоять с расстегнутым рюкзаком, растерянно глядя ему вслед. Как так получилось: вместо того чтобы успокоить, ненароком обидела. Какая же я глупая!

Прошел час, а Кагэ так и не вернулся. Метель за окном разбушевалась не на шутку, резко похолодало, и я стала волноваться за смотрителя. Думаю, даже в кошачьей шубе было не лучшее время для прогулки.

Я хотела пойти и поискать друга, но адвокат не позволил. Усадил меня на найденный в углу комнатушки футон, укутал в шарф, чтобы не дрожала. Камин в доме был таким маленьким, что почти не давал тепла, да и то быстро выветривалось из-за щелей в стенах и потолке.

— Послушайте, одзё! — Югата продолжал держать меня за плечи и уговаривал как ребенка, не позволяя сделать лишнего. — Вам лучше остаться в доме. В такую погоду и в незнакомой местности мы быстро заплутаем. Кагэ не найдем, да и потеряем дорогу назад.

— Но он остался снаружи! А там такая метель, — я не стала договаривать, что беспокоюсь не из-за холода. Мы оба помнили заиндевевшую гостиную особняка. Другое дело, что ветер был достаточно сильным, чтобы сбить с ног, и в горах это могло окончиться плачевно.

— Сейчас мы ничего сделать не можем. Здесь даже связь не берет, — парень показал телефон, высвечивающий потерю сети. — Если Кагэ не вернется к концу метели, пойдем его искать. А пока поспите. Я приготовлю горячего бульона и разбужу вас через часик.

— Мне не хочется спать, — я покачала головой, плотнее закутываясь в шарф. И пробормотала в полголоса. — Да и не засну, как бы ни старалась.

Адвокат еле слышно вздохнул.

— Тогда просто отдохните. Не знаю, насколько нам придется задержаться из-за непогоды. Если пурга не утихнет, то останемся тут до утра. Идти по горам в темноте небезопасно.

— Угу, — я подтянула к себе рюкзак, и пересела поближе к огню. Света в доме не было, а метель превратила мир за окном в серо-искристый сумрак. Но тратить полдня впустую, как тогда дома…

Каждый раз, когда я вспоминала о том, что меня заперли, по спине пробегал холодок. Вот и сейчас цепкие лапы воспоминаний вызвали невольную дрожь, заставили оглянуться на Югату. Но парень был рядом, и исчезать не собирался, хлопоча над обедом. Я улыбнулась уголками губ и достала блокнот, почти машинально делая наброски.

С тех самых пор, как ребята меня «похитили», я старалась не оставаться одна. В первую ночь после побега я несколько часов пролежала без сна, а потом прокралась к друзьям. Устроилась на диванчике, свернувшись клубком и стараясь не шуметь. Парни слишком устали, чтобы услышать или не захотели меня смущать. Я вернулась к себе до того, как они проснулись, и на следующее утро мне ничего не сказали.

Хотя с того раза я взяла себя в руки, и ночевала в отдельной комнате, мне было не по себе в одиночестве. Я предпочитала подремать в машине, или днем, под присмотром, иначе просто не высыпалась.

К тому же, была еще одна причина для тревоги, о которой я не хотела говорить друзьям. Вскоре после побега я созвонилась с тетушкой. Говорили мы недолго, была вероятность, что телефон прослушивают, и по звонку могут вычислить мое местонахождение. Но тетушка успела сказать мне главное — реакцию моего брата на «похищение». Мягко выражаясь, глава был в ярости. Не знаю, что разозлило его больше — столь ярко выраженное неповиновение или то, что я вновь оказалась в опасности, но Шуно собрал семейный совет. Где объявил, что если я не вернусь в течение недели, меня из древа фамилии вычеркнут.

Проверить его слова я смогла на следующий день, когда попыталась снять деньги с карточки. Счет был заблокирован. Отобрать особняк брат у меня не мог, зато лишить всех связанных с фамилией благ — запросто. Я не сомневалась, что через неделю он сделает официальное объявление о том, что я больше не дочь семьи Хасу.

Пугал ли меня скандал? Пожалуй, нет. Скорее волновало то, что я лишусь привычной обстановки. И я понимала, что мое исключение из фамилии затронет других людей: родителей, Югату, коллег по работе. Наверняка журналистам будет интересна причина семейной ссоры, и они забросают родственников вопросами. Также придется отменить планируемые на год вперед выставки, искать новых дизайнеров для проектов. В общем, я причиню много беспокойства, а это мне совсем не нравилось.

С самого рождения я была дочерью своей фамилии, гордилась этим. А после разговора с тетушкой нить, которая связывала меня с домом, оборвалась, оставляя после себя пустоту. Я невольно задумалась, кто такая Асаяке? Была ли я кем-то, кроме дочери Хасу? Достигла того, что имела, благодаря таланту или же повлияла власть семьи? Ответы на эти вопросы страшили меня.