Загадка Кирова. Убийство, развязавшее сталинский террор - [80]

...с помощью обмана, клеветы и одурачивания партийных лиц, с помощью невероятных насилий и террора, под флагом борьбы за чистоту принципов большевизма и единства партии, опираясь на централизованный мощный партийный аппарат, Сталин за последние пять лет отсек и отстранил от руководства все самые лучшие, подлинно большевистские кадры партии, установил в ВКП(б) и всей стране свою личную диктатуру, порвал с ленинизмом, стал на путь самого необузданного авантюризма и дикого личного произвола и поставил Советский Союз на край пропасти[668].

Небольшой круг сторонников Рютина помог издать эти документы и обсудил их на собрании в августе 1932 г. В результате был создан «Союз марксистов-ленинцев», а также избраны его руководители. Далее было решено распространить программные документы союза среди членов партии; некоторые слышали об этих документах, в т. ч. Зиновьев и Каменев.

Позже членов союза арестовали и исключили из партии. В числе исключенных были и Зиновьев с Каменевым (уже второй раз), т. к. они знали о существовании союза, читали его документы, но не доложили об этом высшим партийным органам. В октябре 1932 г. участники союза были приговорены к тюремному заключению. Самый продолжительный срок — 10 лет — получил Рютин. 5 лет спустя, в разгар террора, Рютин и другие бывшие члены «Союза марксистов-ленинцев» были приговорены к смерти и казнены. Но в 1932 г. смертная казнь за оппозиционную деятельность в партии еще не была введена.

В этом пункте дело Рютина соприкасается с делом Кирова. Как мы уже знаем, в 1932 г. Сталин якобы потребовал на заседании Политбюро казни Рютина. Есть, однако, утверждения, что Киров и другие «умеренные» члены Политбюро не согласились со Сталиным по этому вопросу. Поняв, что большинство Политбюро его не поддерживает, Сталин немедленно уступил. Как утверждают, Сталин, однако, никогда не простил Кирову оппозиции в этом вопросе[669]. Первым источником этой истории было «Письмо старого большевика», которое мы упоминали ранее[670]. В нем написано следующее:

Передают, что дебаты носили весьма напряженный характер. Сталин поддерживал предложение ГПУ <...> Как именно разделились тогда голоса в Политбюро, я уже не помню. Помню лишь, что наиболее определенно против казни говорил Киров, которому и удалось увлечь за собой большинство членов Политбюро. Сталин был достаточно осторожен, чтобы не доводить дело до острого конфликта. Жизнь Рютина тогда была спасена...[671]

Позднее историки часто обращались к этой истории. Конквест утверждает, что «Киров, как говорят, резко высказался против казни Рютина», в чем его поддержали Орджоникидзе, Куйбышев, Косиор и Калинин. Полностью на стороне Сталина остался только Каганович, тогда как остальные проявляли нерешительность. Как продолжает Коквест, «эта история долгое время была неофициальной, однако сейчас Москва ее подтверждает»[672].

Но если мы изучим источники, на которые ссылается Конквест (кроме «Письма старого большевика»), то обнаружим, что он пользуется данными Александра Бармина (см. гл. 6) — статьей, опубликованной в «Литературной газете», а также романом (!), вышедшим в Москве в 1987 г.[673] Подтверждением «в официальной советской литературе»[674], вероятно, считает статью «Литературной газеты». Эту статью написал Аркадий Ваксберг, журналист, много писавший на исторические темы, который, однако, никоим образом «официальным» источником каких-либо данных не является; на какие-либо источники он также не ссылается. Статья Ваксберга — обычный пересказ слухов на эту тему, распространившихся в эпоху гласности в Советском Союзе.

Волкогонов тоже склонен верить в эту версию. Он даже цитирует возражение Кирова: «Нельзя этого делать. Рютин не пропащий человек, а заблуждающийся <...> черт его разберет, кто только не приложил руку к этому письму»[675]. При этом Волкогонов также не приводит источника этого высказывания. Дискуссия, которая якобы произошла на Политбюро, детально освещается русским историком Б. А. Старковым. По его данным самым сильным аргументом Сталина был доклад О ГПУ, свидетельствующий о росте террористических настроений среди рабочих, крестьян и особенно студентов. Подобные настроения также выражались в ряде индивидуальных актов террора, направленных против местных партработников и представителей советской власти. С 1928 г. такие доклады отправлялись только Сталину. Он категорически запретил Ягоде информировать остальных членов Политбюро о реальной ситуации в стране. На заседании Политбюро, на котором обсуждалось дело Рютина, Сталин утверждал, что было бы политически неправильно и нелогично сурово карать исполнителей террористических актов, и защищал тех, чьи политические проповеди создавали основу для таких актов. Вместо отражения незначительных разрозненных нападений необходимо было устранить стоящую за ними ключевую фигуру. По мнению Сталина, платформа Рютина была всего лишь предлогом для устранения его с поста руководителя партии.

Старков считает, что члены Политбюро не согласились со Сталиным. Дискуссия о судьбе Рютина становилась все более жаркой. Наиболее страстно и целенаправленно против смертного приговора Рютину выступал Киров, которого поддерживали Орджоникидзе и Куйбышев. Даже Молотов и Каганович не поддержали Сталина, но когда этот вопрос поставили на голосование, то они воздержались. Несколько загадочным источником информации об оппозиции Кирова и других Сталину в этом деле, на который ссылается Старков, является так называемая «Коллекция ЦГАОР СССР. Сведения о Советском Союзе». Но по этой ссылке Старкова оказалось невозможным найти какой-то конкретный источник данных, который подтвердил бы слова историка