Загадка Генри Киссинджера - [67]

.

Иными словами, значимость каббалистического мистицизма в повседневной жизни еврея следует из того фундаментального положения, согласно которому сущность божественного образа представляет собою действие.

В Каббале излагается серия упражнений, которые нацелены на установление непосредственной связи человека с богом, с Абсолютом как Небытия. Их цель состоит в использовании сенсорного аппарата индивида (зрение, слух, обоняние, осязание), чтобы освободить себя от собственного «эго» и отождествиться с Небытием. Когда каббалисты говорят о перемещении «души» между мирами сефирот по древу, то метафорически излагают философскую концепцию о духовной природе психики. Это значит, что здесь речь идет о таком аспекте человеческой психики, который способен воспринять опыт Небытия. «Именно к этой цели устремлены все медитации, молитвы и повседневный дела. Несовершенное «я» должно вновь и вновь устранять иллюзорный разрыв между Небытием и миром форм. И средством для этого служит наша жизнь в земном мире»[319].

Другой специфической окрашенностью еврейского мистицизма является особое понимание природы зла и его соотнесенности с добром, что весьма рельефно проявляется в хасидизме. В предисловии к работе известного еврейского мыслителя М. Бубера «Хасидские предания» дается следующая чеканная формулировка хасидизма: «Хасидизм — это Каббала, ставшая этосом»[320]. Сама этика хасидизма основана на Декалоге (Десяти заповедях), которые раскрываются в Торе и Талмуде. В хасидизме как форме еврейского благочестия, религиозно-мистическом течении иудаизма следующим образом решается проблема соотношения зла и добра: «Мистическая этика хасидизма утверждает, что зло не только не абсолютно и указывает лишь на недостаток добра в здешнем мире, но что зло специально создано (курсив наш. — В.П.) для того, чтобы быть обращенным на служение добру»[321]. Хасидизм — это одно из учений, которые не идеализируют человека и которые вместе с тем считают, что он по своей природе может быть добрым. Само же осуществление добра зависит от приложения им усилий над самим собой, в чем и заключается нравственный оптимизм хасидизма.

Третьей специфической окрашенностью еврейского мистицизма является то, что Каббала (Зогар) возникла на самой границе еврейского мира, что Зогар — это ворота, через которые идет караван обменов между еврейской и другими культурами, позволяя соотнести все находящееся внутри с тем, что находится снаружи. Взаимодействие этих культур приводит к удивительному эффекту: «Потеря для одного народа оборачивается приобретением для другого; то, что утратили евреи, не прошло без следа, а в преображенном виде обрело существование в культурах других народов»[322]. Действительно, вхождение Зогара внутрь иудаизма привело к частичной потере им искр своих смыслов, которые в нееврейском мире обрели форму гностицизма современной науки. «Важно, — отмечает М.А. Кравцов, — что образовалось новое внешнее — мир секулярных идей и светской культуры, — с которыми иудаизм не обязательно должен находиться в противоборстве, может вступать в диалог, а не в спор, так как этот мир не требует от евреев безусловного разрыва со своей религией и своим народом. Мир светской культуры сделался на удивление не чуждым для евреев, и еврейское секуляризованное сознание оказалось на редкость продуктивным для науки и искусств, словно бы попало в родную для себя среду»[323]. Таким образом, потерянные Каббалой искры ее смыслов обернулись пышными всходами в светской науке, много давшей миру в самых различных областях его жизнедеятельности.

Заслуживает внимания еще одна установка еврейского сознания, сформулированная в мистической Каббале: в ней как в эзотерическом учении имеется идея о множестве миров, причем переход человека от одного мира к другому требует смены перспективы, требует непривязанности к одному миру[324]. Иными словами, здесь сформулирована девятая установкаеврейского сознания — номадизм, кочевничество. Эта установка сознания связана с динамизмом, благодаря которому евреи перемещались из страны с неблагоприятными для них условиями жизни в другую, что способствовало их выживанию. Ведь в силу рассеяния почти по всему миру евреи стали кочевниками, которые совершают путешествия по многообразию различных цивилизаций и культур, что позволяет еврейской цивилизации впитывать в себя достижения других народов, творчески переработав их. Здесь проявляется фундаментальное противоречие еврейской цивилизации, в котором вся суть еврейства: иудаизм национален, диаспора универсальна. Это противоречие проявляется между реализовавшимся проектом сионизма, представляющим собою государство Израиль, и постсионизмом, исходящим из идеи о том, что не имеет смысла евреям диаспоры переселяться в Израиль. Американский исследователь Д. Байэль в своей книге «Сила и бессилие в еврейской истории» пишет об этом фундаментальном противоречии следующее: «Сегодняшняя проблема евреев — та же, что и проблема, стоявшая перед их библейскими предками, — примирить стремление к государственной мощи с ограничениями современного суверенитета. Если еврейскому суверенитету будет положен конец, то евреи должны будут найти средний курс между мечтой о безграничном могуществе и ничтожностью исторического бессилия»