Загадка для Гиммлера. Офицеры СМЕРШ в Абвере и СД - [41]

— Гляди — спляшем! С такими, как Райхдихт, только на собственных поминках. Нам кинжал точить надо, а не карандаш слюнявить. Нашел тут двух козлов! С меня хватит! Пусть Дик своих дает.

— Их людей брать нельзя: работа наша секретная, не для посторонних глаз, — не поддержал грузина Петренко.

— Какие тут секреты?! Тебе что, эти бумажки там, у красных, нужны?

— Да нет вроде.

— И кому они тогда сдались?

— Порядок есть порядок, — насупившись, отрезал Петренко.

— Какой, на хрен, порядок! — не утихал Асланидзе. — Петро, я тебе удивляюсь, больше года у фрицев околачиваешься, а до сих пор их не раскусил! Это они перед нами герр да хер-р, а сами готовы друг дружку «заложить», лишь бы подальше от фронта смыться. Не хуже меня знаешь, случись где прокол в операции, так тут же комиссия нагрянет и этот долбаный Райхдихт им нашу с тобой бумажку подсунет, а потом еще прибрешет: мол, тут Асланидзе не так проход намалевал, а вот тут почему-то секрет русских не обозначил. Может, ошибся, а может, гад, большевикам продался и специально все подстроил. Нет, не знаю, как ты, а я давно понял, что в их сраной разведке чем больше бумажек, тем чище начальственная жопа. — Асланидзе заиграл желваками и вполголоса выругался: — Тхвери додэ…

— Вано, перестань давить на нервы — и без того тошно! Перед операцией о другом надо думать, — с раздражением заметил Петренко.

— О своей шкуре никогда не поздно подумать! — буркнул тот. — Вспомни, как перед Рождеством, когда мы стояли в Краснодаре, кто-то намалевал на штабе плакат «Здесь живут шпионы Гесса!».

— Ну и что! Мало ли сволочей бывает, Райхдихту за всеми не уследить.

— При чем тут Райхдихт?! Я тебе про другое талдычу! — не унимался Асланидзе. — Забыл, что тогда творилось? Этот твой хитрожопый Самутин, как узнал о комиссии, сразу закосил и залег в госпиталь. А другие, как мыши по норам, разбежались, одно и то же бубнили: «Я не я, и хата не моя». А Гесс?! До этого неделями не просыхал, а тут враз протрезвел, землю рыл, как бульдозер, все крайнего искал. Не помогло! После проверки сам знаешь, где очутился, и, кстати, не без помощи Штайна, которому вы с Колядой жопу лижете. Я понимаю — лизать надо, но еще при этом повизгивать от удовольствия….

— Ах ты, сука! — вскипел Петренко, ринулся на обидчика и припечатал его к стенке.

Шум потасовки разбудил Рейхера. Доски настила заскрипели под тяжестью массивного тела, и из-за полога появилась его помятая со сна физиономия.

— Отставить! — рявкнул он и, схватив обоих огромными лапищами за шиворот, растащил в стороны. — На большевиках свою злость вымещать будете! Документы готовы?

— Нет еще, — промямлил Петренко.

— Работайте! Чтобы к приходу Райхдихта все было готово! — приказал Рейхер и возвратился к группе.

Будить диверсантов ему не понадобилось: сумасшедшие окрики подняли бы на ноги и глухого. Все сорвались с нар и ошалело закрутили головами. Белодед первым ринулся к пирамиде с оружием и схватился за автомат. Ломинадзе выдернул из-за пояса штык-нож и, бешено вращая глазами, уставился на полог.

— Положить оружие! — рявкнул Рейхер. — Еще успеете навоеваться! Кто не выспался, на том свете отоспится. Всем собираться!

Блиндаж наполнился гамом и лязгом металла. Диверсанты принялись одеваться и разбирать оружие.

— Ты че, охерел! — накинулся один из них на Белодеда, швырнувшего рюкзак с взрывчаткой на пол. — Это тебе не мыло! Враз всех смылишь к ё…й матери!

— А какая разница, сейчас или потом, — раздраженно буркнул он, пытаясь подсунуть лишние банки с тушенкой Ломинадзе.

Потом они стали препираться на предмет того, кому нести на себе рацию. Но Рейхер быстро положил конец разговорам — его увесистый кулак явился лучшим аргументом, — и диверсанты, не искушая судьбу, занялись подгонкой снаряжения. После этого Рейхер заставил всех повторять как молитву легенду прикрытия. Даже тугодум Белодед без запинки отвечал на самые заковыристые вопросы.

Конец проверке положил батальонный повар. Капитан Дик проявил редкое радушие и прислал отменную еду. В термосе дымился крепко заваренный чай, а аромат гречневой каши пробудил такой зверский аппетит, что Рейхеру приходилось сдерживать самых прожорливых. Набитый под завязку живот для диверсанта, тем более в горах, хуже, чем разросшийся геморрой в первоклассном госпитале.

Ужин подходил к концу, когда из-за ширмы появились мрачные Петренко с Асланидзе. Они угрюмо расселись по углам и уткнулись в миски, но так и не успели доесть свою кашу.

В блиндаже появился Райхдихт в сопровождении Дика. Оба спешили, так как вернувшиеся из разведки лазутчики доложили, что проход к русским свободен. Рейхер принялся поторапливать диверсантов. Они быстро натянули маскхалаты, разобрали рюкзаки, оружие, построились перед входом в блиндаж, попрыгали на месте, проверяя, нет ли постороннего шума, и, вытянувшись в цепочку, трусцой побежали к окопам. Пока удача была на их стороне. Линию фронта укрывала плотная завеса тумана. Свинцовые тучи, набухшие дождем и снегом, еще с вечера заволокли небо, и лишь над морем проглядывал иногда диск луны. Порывистый, резкий ветер, прорывавшийся из ущелий, скрадывал все звуки. Яркие вспышки осветительных ракет на короткое время разрывали темноту и, потрескивая, быстро гасли в кисельной пелене. Справа у вершины Голой горы время от времени басисто бухал тяжелый миномет. Жизнь на передовой шла своим чередом, и Рейхер мысленно поблагодарил Бога за то, что переброска в тыл противника осуществлялась на участке батальона капитана Дика. От него самого и от всего, что он делал, веяло основательностью и надежностью. Лейтенант перебрался поближе к нему и, напрягая зрение, стал вглядываться в позиции русских.