Загадка для Гиммлера. Офицеры СМЕРШ в Абвере и СД - [40]

— К чему такой черный юмор. Я полагаю, до этого не дойдет, давайте лучше займемся чем-либо более приятным.

— Конечно! А вас, господин капитан, прошу не обижаться, как говорится, как служим, так и шутим, — примирительно сказал Рейхер.

— Вот и отлично! — поспешил уйти от этой скользкой темы Райхдихт и предложил: — Господа, я полагаю, что сейчас самое время воспользоваться любезностью капитана Дика и отправиться на обед.

Никто не возразил, и офицеры прошли в блиндаж, где батальонный повар накрыл простой, но сытный армейский стол. Отменно приготовленное мясо и умение лейтенанта Райхдихта вести беседу вскоре смягчили горький осадок, оставшийся в душе у Дика. Рейхер, похоже, понял, что, упомянув казематы, хватил лишнего, и к месту рассказал несколько веселых, еще довоенных анекдотов. Дик, окончательно оттаяв, вытащил из своих запасов бутылку коньяка и разлил коричневатую жидкость по рюмкам. Первый тост подняли за победу, второй — за удачу, на этом остановились и налегли на мясо. Обед затянулся, и офицеры Абвера все чаще и чаще поглядывали на часы. Наконец, поблагодарив капитана, они покинули теплый блиндаж и направились в расположение группы. Там царило нервное оживление. На деревянном настиле, покрывавшем земляной пол, высилась внушительная гора из амуниции, продуктов и личных вещей. В углу отдельно лежали взрывчатка, оружие и боеприпасы. Рейхер придирчиво осмотрел содержимое рюкзаков и, несмотря на вялые протесты диверсантов, все постороннее безжалостно вынул. Там, за линией фронта, не были лишними только патроны и толовые шашки.

Отдельно на столе аккуратной стопочкой были сложены документы диверсантов. Райхдихт бегло просмотрел их, а затем заглянул за ширму, отгораживавшую угол блиндажа.

Здесь Петренко и пришедший ему на помощь Асланидзе корпели над оперативными документами, которые Райхдихту предстояло захватить с собой в Крымскую. Вооружившись линейками и цветными карандашами, они наносили на карту маршрут движения диверсионной группы от линии фронта к Туапсе, заполняли кодовые таблицы, отмечали контрольные точки и время выхода в эфир. Райхдихт не стал их отвлекать. Возвратившись к группе, он вместе с Рейхером еще раз просмотрел документы прикрытия: командировочные, красноармейские книжки, пропуска. Тут имела значение любая мелочь: именно на них, простых на вид красноармейских книжках, сыпались многие агенты. «Большое сито» советской контрразведки безжалостно отсеивало брак, допущенный спецами из лабораторий, где готовили «ксивы» для шпионов и диверсантов. Чего стоили одни только пресловутые скрепки из нержавейки, которыми в Абвере скрепляли липовые документы «красноармейцев». Они стали тем самым крючком, на который поймался не один агент. Русские, то ли по бедности, то ли в силу своего восточного коварства, прошивали книжки железными скрепками, а те быстро ржавели, в то время как великолепная крупповская сталь своим предательским блеском с головой выдавала абверовцев. В первое время особисты благодаря такой мелочи как бреднем вылавливали целые шпионские стаи, и только спустя год после начала войны в Берлине сообразили что к чему. Канарис разразился грозным указанием, но и потом время от времени эта роковая скрепка снова «палила» очередного агента.

Боец разведывательно-диверсионного отряда Абвера в летнем камуфляже, вооруженный пистолетом-пулеметом МР-40

Снайпер разведывательно-диверсионного отряда Абвера в зимнем камуфляже

Но на этот раз Самутин сделал все как положено, и Райхдихту не к чему было придраться. Документы полностью соответствовали образцам и даже имели необходимую степень изношенности. Печати, подписи и прочие атрибуты были изучены дотошным лейтенантом вдоль и поперек. Он раздал документы диверсантам и отправился к Дику, чтобы на месте убедиться в готовности спецгруппы батальона, которой предстояло осуществить вывод диверсантов в тыл к русским. Рейхер остался в блиндаже и продолжил осмотр оружия, уделяя особое внимание взрывчатке.

Через некоторое время в блиндаже наступила тишина. Вдоль стены лежали плотно набитые рюкзаки, а в оружейной пирамиде матово поблескивали в свете фонаря стволы автоматов. Сами диверсанты легли на нары и забылись в коротком тревожном сне. Лишь в углу за ширмой продолжала шуршать бумага и звучали приглушенные голоса. Петренко и Асланидзе, поругивая начальство, по-прежнему корпели над документами. Муторная работа переполнила чашу терпения горячего грузина, и он забастовал:

— Все, Петро! Кончаем, к черту, это рисование! Они там дрыхнут, а мы тут загибаемся. Райхдихт, гад, спихнул на нас свою работу, а сам с Диком, наверное, шнапс лакает!

— Угомонись, Вано, с контрразведкой ругаться — все равно что против ветра ссать, в их дела нам лучше не соваться, — вяло ответил Петренко, продолжая водить карандашом по карте.

— Слушай, кацо, а какие у них могут быть дела? Нас спихнуть под комиссаров и потом ждать креста на грудь?! Сволочи! Могли бы и писарчуков Дика за бумажки засадить, а нам перед смертью дали хотя бы выспаться.

— Ладно себя накручивать! Мы с тобой еще лезгинку на могиле Сталина спляшем.