Загадка «Четырех Прудов» - [19]

– У вас совершенно нет доказательств, – это не более чем предположение.

Клэнси улыбнулся с видом снисходительной терпимости.

– А как же письмо? – спросил он. – Как вы его объясняете?

– Никак я его не объясняю, это не мое дело. Но думаю, что Рэднор охотно это сделает; вон он идет к конюшне, давайте позовем его.

– Нет, погодите, я не успел сказать то, что хотел. Я был нанят полковником Гейлордом, чтобы выяснить, кто украл облигации, и я это выяснил. Однако полковник не подозревал, какое направление примут мои розыски, иначе бы он никогда меня не нанял. И вот я раздумываю, не милосерднее ли будет не посвящать его в это? Он довольно намучился со старшим сыном, Рэднор – это все, что у него осталось. Молодой человек кажется мне вполне приличным юношей: думаю, что он возьмется за ум и еще добьется чего-нибудь. Вероятно, он решил, что деньги уже фактически его собственность. Во всяком случае, он вел себя со мной пристойно, и мне хотелось бы оказать ему услугу. Допустим, мы обсудим этот вопрос втроем и урегулируем, так сказать, без судебного разбирательства. Я потратил здесь свое время и должен получить гонорар, так может быть будет со всех сторон лучше, если я приму его от молодого человека, а не от его отца.

Это показалось мне лучшим выходом из этой путаницы и, учитывая точку зрения Клэнси, весьма порядочным предложением. Сам я ни на секунду не поверил в его подозрения, но посчитал, что разумнее всего рассказать Рэду о том, как обстоит дело, и позволить объясниться насчет письма. Клэнси я оставил ждать в летнем домике, а сам отправился на поиски Рэда. Как бы мне хотелось объясниться лично, ибо я знал, что подобные обвинения он вряд ли воспримет спокойно.

Я нашел его на конюшне и, положив руку ему на плечо, проводил его в сад.

– Рэд, – промолвил я, – Клэнси сделал свои выводы о том, как облигации покинули сейф, и мне хотелось бы, чтобы ты убедил его, что он ошибается.

– Итак? Выслушаем же его выводы.

– Он считает, что ты взял их, когда брал деньги.

– Ты имеешь в виду, украл?

– Он так думает.

– В самом деле? Ну, так он может это доказать!

Рэднор вырвался из моей хватки и крупно зашагал к летнему домику. Сыщик встретил его стремительный натиск безмятежно: его поведение подразумевало, что он привык иметь дело с нервными молодыми людьми.

– Присядьте, мистер Гейлорд, и давайте обсудим это дело спокойно. Если вы прислушаетесь к голосу рассудка, уверяю вас, об этом больше никто не узнает.

– Вы хотите сказать, что обвиняете меня в краже этих облигаций? – вскричал Рэднор.

Клэнси предупреждающе поднял руку.

– Не так громко, – вас могут услышать. Садитесь. – Он кивнул на сиденье на другом конце грубо сколоченного столика. – Я объясню дело так, как я его понимаю, и если вы сможете опровергнуть какое-либо из моих утверждений, буду несказанно рад.

Рэднор успокоился и слушал, нахмурившись, пока детектив совершенно отстраненно излагал свою теорию, предъявив вконце письмо.

– Где вы его взяли? – спросил Рэд.

– Из кармана вашего пальто, которое я подцепил на крючок через фрамугу над дверью. – Заявил он невозмутимо: очевидно, это было общепринятой практикой.

– Значит, вы в качестве гостя входите в дома джентльменов, рыщите повсюду и читаете их частную корреспонденцию?

Глаза Клэнси сердито блеснули, и он поднялся на ноги.

– Я прибыл в ваш дом не в качестве гостя. Я приехал по заданию полковника Гейлорда. Раз уж мое задание выполнено, я доложусь ему и уеду.

Рэднор тоже встал.

– Это ложь, и у вас нет ни малейших доказательств.

Клэнси многозначительно похлопал по карману, в котором лежало письмо.

– Это, – высокомерно произнес Рэднор, – касается двух облигаций, купленных мною прошлой зимой на деньги, вырученные от продажи закладной. Я предпочел сделать вложение в облигации, поскольку они намного быстрее могут служить предметом сделки. Я оставил их у своих брокеров в качестве обеспечения по очередному капиталовложению. На прошлой неделе мне понадобились наличные деньги, и я написал им, чтобы они продавали. Мое заявление можно легко подтвердить. Ни один уважаемый сыщик не стал бы основывать столь абсурдное обвинение на содержании непонятного ему письма.

– Разумеется, – сказал детектив, – мы попытались докопаться до сути с другого конца, однако «Джекоби, Хейт & Компания» отказывается обсуждать дела своих клиентов. Я не ввел их в курс дела, поскольку не хотел возбуждать толков. Однако, мистер Гейлорд, должен признаться, – улыбнулся он, – что ваше объяснение я считаю несколько сомнительным. Может, вы ответите на один вопрос. В ночь ограбления, отправляя им свое письмо из Кеннисберга, вы снабдили его почтовой маркой срочной доставки?

– Получается, так, но это простое совпадение, которое с ограблением не имеет ничего общего.

– Будьте добры объяснить, зачем вы поехали в Кеннисберг ночью и отчего вам так неожиданно понадобились деньги?

– Я не стану. Это касается меня одного.

– Превосходно! Дело в том, что я не основываю своих обвинений на письме, – я составил мнение еще до того, как узнал о его существовании. Будете ли вы отрицать, что сами поддерживали веру в призрак среди негров? Что вы, или ваш сообщник Моисей-Кошачий-Глаз, не раз переодевались в привидение? Что, притворяясь перед полковником Гейлордом столь же заинтригованным, как и он, на деле зачинщиком были вы?