Задохнись моим прахом - [30]

Теперь же я положила ему руку на плечо. И, уже совсем не дрожащим голосом, сказала.

— По мне, так ты самый крутой человек в школе.

Мне хотелось верить, что он тогда улыбнулся. Жаль я не видела. Не в силах больше терпеть эту темноту, мы решили оба подняться. И когда поднялись, то увидели, как вокруг Марко столпились дети.

— Дядя Марко, сыграй нам ту песеньку, — подбежал к нам мальчик.

— Да, сыграй! Пожалуйста, — вместе с девочкой.

Их было не особо много, где-то 7–8. Разных возрастов, но не больше десяти. И на наше счастье, они не особо доставали. Как будто понимали, в каком месте живут. Не исключено, что их к этому готовили с детства. И все вокруг они воспринимали лишь как игру, главной целью которой было выжить и не доставать родителей.

— Хорошо, сейчас сыграю.

Он отложил окорок и достал из-под стола гитару. Все остальные за столом, увидев это, сразу же замолчали и стали затыкать тех, кто уже в пьяном бреду нес какую-то околесицу.

Я не слышала до этого песен Марко. Но, судя по молниеносной реакции остальных, он был тут местной звездой.

  Summer has come and passed

  The innocent can never last

  wake me up when September ends

 …

  Like my father» s come to pass

  Seven years has gone so fast

  Wake me up when September ends

 …

  Here comes the rain again

  Falling from the stars

  Drenched in my pain again

  Becoming who we are

 …

  As my memory rests

  But never forgets what I lost

  Wake me up when September ends

Я слышала эту композицию еще до того, как ее спел нам Марко. Особенно, когда в США произошел ураган «Катрина». Мы тогда хотели съездить с отцом к его родственникам в Алабаму, но слава богу, не успели купить билеты. Тогда все говорили, что песня Билли Армстронга связана с потерей. Его отца, жертв войны в Ираке и урагана «Катрина». Возможно для жителей Подесты она тоже тогда стала символом потери. Потери всех тех, кого война унесла с момента, как началась. С пятидесятых годов. Но Роуз мне тогда подсказала еще одну причину.

— Это потому, что в сентябре «Саузен Пауэр» заканчивают свою операцию по захвату. Холодает у нас рано, как и теплеет. Поэтому все ждут, когда сентябрь закончится. Тогда-то они отступят и где-то до февраля или марта жители Подесты могут жить спокойно.

  Ring out the bells again

  Like we did when spring began

  Wake me up when September ends

Я смотрела на лица собравшихся вокруг. Некоторые обнимали друг друга, другие даже целовались. Но все, так или иначе, слушали Марко Йовича. Даже неугомонные дети.

Как будто это были несколько минут волшебного времени, в которых не было войны, крови и слез. А были воспоминания и надежда. Надежда на то светлое будущее, которая жила во всех этих людях. Которая заставляла вставать по утрам и искать припасы. Которая не позволяла остановиться в моменты скорби.

Которая хоть как-то держала еще нас всех на плаву и заставляла верить: сентябрь закончится и мы вновь проснемся.

Глава 11 Маленький человек

— Наверное тебе было хорошо с ними.

— Да. Насколько это было возможно. В те минуты я даже ощутила себя как дома. Как в день рождения, когда все твои друзья собираются вечером за одним столом и просто отдыхают. С каждым таким пиром мы праздновали, что выжили. И по-человечески этому радовались.

То, что рассказывала Лав, вызывало во мне улыбку. Не смотря на то, как она говорила обо мне с другим пациентом, я таки не справилась с эмоциями и показывала их все. Слишком тепло и красиво рассказывала об этих днях она. Устоять было невозможно.

Я решила не говорить ей о том, что слышала. Пусть все идет, как идет.

Было уже далеко за полночь, когда я опомнилась. Видимо Нэнси не делала сегодня свой ежедневный обход, проверяя никто ли не задержался на смене. А проверять Лав так никто и не зашел. Выглянув из комнаты, я увидела пустой и тихий коридор. Сестринский пост был пустой, а из самой сестринской похрапывала Беатрис — ее храп я везде узнаю. Беатрис была второй старшей медсестрой, подменяла Нэнси. Видимо вторая сказала первой о том, что мой трудоголизм надо контролировать. Но Беатрис не была такой же ответственной как Нэнси. Поэтому, на мое счастье, забыла про это.

— Похоже, я остаюсь здесь до утра, — сказала я Лав, заходя обратно в палату.

— Почему? Что-то случилось?

— Нет, ничего. Просто уже давно поздно, автобусы от больницы не ходят. Да и мне не тяжело. Слушать твои истории куда интереснее, чем смотреть вечерние новости. Да и ты рассказываешь про свои прекрасные дни в школе.

— Ну что ж, тогда продолжим…

* * *

С теми ребятами, что сидели на пиру, мы сдружились. Начали вместе ходить по вылазкам, стирать вещи, обмениваться всякими нужными штучками и просто сидеть по вечерам, обсуждая как прошел день. Мы с Роуз даже затащили Пруденс в эту компанию, хотя по началу она сомневалась. Ей было тяжело кому-то довериться. Ведь у нее еще была дочка. Но ребята приняли нас четверых. И на душе как-то стало спокойнее.

Теперь мне не было страшно засыпать, боясь, что ночью кто-то придет и украдет мои вещи. И меня к тому же задушит. Не то, чтобы у нас в школе были такие. Кто и был, того сразу же выгоняли. Без разговоров. А к середине первого месяца лета так я вообще перестала про такое слышать. Засыпая теперь рядом с Марко, Ией, Итаном, Роуз, Пруденс и Сью, я ощущала себя как будто под защитным куполом, который даже кувалда не пробьет. Ведь если к нам ночью подходил тот же доктор Ривер, Марко тут же спрыгивал с кровати вместе с ножом, который держал под подушкой. Я поэтому даже не решалась ночью в туалет ходить, боялась его лишний раз потревожить.